Инна завертела головой.
Вдоль бетонных стен стеллажи с пустыми банками и бутылками. Десятки пустых банок и бутылок! Она в погребе. Ее хотят запереть здесь.
– Я не хочу здесь, – возразила она слабым голосом. – Зачем вы меня сюда?
– Для твоей же безопасности. Сиди тихо, – погрозил ей пальцем Арский. – Что бы ни происходило. Сиди и не рыпайся. Если…
– Если?
– Если хочешь жить, то послушайся меня, пожалуйста, Комарова. – Он осмотрел дверь, нашел засов на внутренней стороне, подвигал им. – Отлично. Запрись.
– Ага. – Она вцепилась двумя руками в дверь, не давая ее Арскому захлопнуть. – А что дальше?
– А дальше жди. – Он с силой потянул дверь на себя. – Ну и как сказал мой старший по званию коллега, молись, Комарова.
Они ушли. Она задвинула щеколду, подергала дверь за ручку. Осмотрелась. Спрятаться было некуда. Помещение было совсем маленьким. Дверь хлипкая. Если кому-то взбредет в голову начать стрелять по двери, она окажется на линии огня. По сути, это была еще большая ловушка, чем если бы она пряталась в кухне. Хотя…
Стеллаж с пустыми банками и бутылками, расположенный слева от входа, упирался в простенок, который был защищен, вздумай, кто-то стрелять по двери. Ей хватило пяти минут, чтобы освободить от стекла полметра. Все составила в проход. Уселась у самой стены, слева от двери. Перед этим выключила свет. Поджала ноги и замерла.
Сначала было очень тихо. Так тихо, что она засомневалась, что способна слышать. Или просто никакие звуки не доходили сюда. А потом началось!
Над ее головой, над дощатым потолком, с которого свисала лампочка на толстом шнуре, бегали, орали, стреляли. Ужасный грохот роняемой мебели и бьющегося стекла. Там, наверху, происходило что-то ужасное.
И все это из-за нее! Она виновата в том, что люди рисковали своими жизнями, что дом Кузьмича разносили на щепки. Где он сам находился в этот момент, не попался ли шальной пуле, можно было только догадываться.
И вдруг стало тихо. Так тихо, что снова стало казаться, что она утратила способность слышать. Инна шевельнулась на стеллаже, он загулял под ней, стеклянные банки и пустые бутылки зазвенели. Она опустила ноги на пол, сделала шаг, второй, приблизилась к двери. Прижалась к ней щекой.
Господи! Она просто сходит с ума! Ей показалось, что по другую сторону двери кто-то стоит и шумно дышит.
– Эй! – позвала она негромко. – Эй, товарищ капитан! Это вы?
– Я, – отозвался мужской голос, который она не смогла распознать.
– Все закончилось?
– Да. Открывай.
Нет, это был не Арский. Скорее всего, кто-то из его помощников, которых оставил подполковник Самоваров. Инна пошарила руками по стенам с двух сторон от двери, нашла выключатель. Лампочка послушно вспыхнула под потолком. Щеколда не хотела поддаваться, заржавела сильно, но все же открылась с третьей попытки. Она рванула дверь на себя и уставилась в заросшее щетиной толстое лицо незнакомого человека.
– Ну, наконец-то, детка. Мы с ног сбились, разыскивая тебя, – оскалился незнакомец, поднял пистолет на уровень ее груди и выстрелил.
Глава 32
Глеб медленно спускался со второго этажа отделения полиции, куда его вызвали сегодняшним утром на допрос. По его осторожной поступи, спокойному выражению лица и медленному скольжению руки по перилам лестницы невозможно было догадаться, что он сейчас чувствует. Он казался почти задумчивым, спокойным. Почти!
На самом деле он пребывал в таком бешенстве, что хотелось вцепиться в отполированное дерево перил, вырвать его вместе с гвоздями и начать крушить здесь все к чертовой матери. Двери, окна, плакаты с предостережениями и ссылками на статьи Уголовного кодекса.
Он такой идиот! Он такой беспробудный идиот! О какой карьере он мечтает?! О каком политическом олимпе! Он лох. Он просто лох, которого способен развести на крутые бабки рядовой следователь, не имеющий к делу убийства его жены и тестя никакого отношения.
Его поимели!
Как он собирался утром на встречу! Ах, как был горд собой! Как мечтал, что утрет нос следаку, который все старался навесить на него убийство тестя. Он поминутно, с удовольствием отрепетировал разговор, простаивая в пробках на дороге, ведущей от его дома к отделу полиции. А уж когда представил, как достает флешку, где было запечатлено его поминутное алиби, он даже рассмеялся.
Он не успел. Не успел достать флешку, не успел насладиться триумфом. Следователь, которому передали дело об убийстве Альберта Вадимовича, встретил его на пороге кабинета.
– Простите, закрутился, едва не ушел, – взмахнул он зажатыми в пальцах ключами. – Входите, прошу вас, Глеб Сергеевич.
Глеб сразу насторожился. Куда это он собрался уходить? Сегодня был решающий день. Сегодня он собирался, судя по предварительным намекам, предъявлять ему обвинение. И вдруг убегает, с ключами. Странно? Более чем!
Он прошел в его кабинет, сел, портфель поставил на колени. Флешка с записью была там.
– Глеб Сергеевич вынужден принести вам свои искренние извинения, – проговорил следователь, усевшись на свое рабочее место.
– Ничего. Я же успел. Вы не ушли.
– Я не об этом, – ткнул пальцем в дверь следак.
– А о чем, простите? – вторично насторожился Глеб.
– Я о том, что с вас сняты все подозрения. – Он широко развел руками и улыбнулся казенной неискренней улыбкой. – Ваше алиби на момент убийства полностью подтвердилось. Вы непричастны. Так что извините еще раз и… Я вас больше не задерживаю. Давайте, я подпишу вам пропуск.
Иван Степанович? Это он опередил Глеба и снабдил коллег записью? Сначала содрал с него крупную сумму денег, а потом…
Ах, старая сволочь! Ах, мерзавец!
Он чуть не расхохотался в полное горло злым сатанинским смехом. Сдержался. Похвалил себя за сдержанность. Молча кивнул. Встал, взяв в руки портфель. И вдруг спросил:
– У вас уже есть подозреваемый?
Следователь как-то поскучнел. Развел руками и отрицательно покачал головой.
– К сожалению, нет. Ведется следствие. Но… – он снова поднялся с места и зашагал с ним наперегонки к выходу из кабинета, ворча на ходу. – Никаких следов, отпечатков. Ничего.
– А свидетелей? Свидетелей нет? – вспомнил Глеб о стариках соседях, продавших запись с камеры видеонаблюдения ушлому Ивану Степановичу.
– К сожалению, нет. Никто ничего не видел. У соседей имеется камера наблюдения. И в нее попадает угол заднего двора вашего покойного тестя. Но она была неисправна в тот день. Все как нарочно.
– Или специально, – поддакнул Глеб и ушел.
Еле сдерживаясь, чтобы не зарычать от бешенства, он спустился по лестнице, миновал дежурную часть, вышел на улицу и, не помня как, дошел до своей машины. И лишь когда сел за руль, взвыл.
