— Она меня не возбуждает, дорогая, от ее взгляда можно схватить воспаление легких. Полагаю, она не одобряет нашу интрижку.
— Прости, я не расслышала — мне думалось, что мы помолвлены.
Оказывается, Тиффани в полной мере переняла у матери способность окатывать собеседника холодом.
Он невольно сжал крепче ее руки.
— Не здесь, Тиффани, не сейчас.
Она хмыкнула, ресницы ее задрожали, но это было единственным моментом слабости. Ризард молча обругал себя. Идиот, он же ведет себя совсем как ее родители, заставляя играть на сцене чуждую ей роль.
— Мы поговорим наверху, как только сможем уйти, — пообещал он.
— Мама и папа едут в Берн с друзьями завтра утром. Они хотят, чтобы и я поехала с ними, так что, наверное, я соглашусь…
— Черта с два, — сквозь сжатые зубы произнес Ризард.
Он боялся прижимать к себе Тиффани, казалось, что еще миг — и она рассыплется на осколки. Но при одной мысли о ее уходе все в нем сжималось.
Тиффани повернулась к нему в профиль и дрогнувшим голосом произнесла:
— Тебя так покоробила мысль о том, что папа воспользовался катастрофой для создания имиджа, но стоило тебе увидеть малейшую возможность спасти свою драгоценную страну, ты…
— Хватит, — предостерегающе произнес Ризард сквозь зубы. — Брак — это серьезное дело. Даже мысли о женитьбе на тебе — нарушение клятв, что я дал сам себе и женщине, что погибла из‑за меня. Ты не представляешь, чего мне это стоило.
Тиффани сдавленно вздохнула и остановилась.
— Луиза, — промолвила Тиффани побелевшими губами.
— Да, — произнес он, снова вовлекая ее в танец.
Тиффани показалось, что она вот‑вот задохнется, но все обошлось — не в первый раз и не в последний приходится переживать потрясение. Они танцевали, и улыбка не сходила с лица девушки, но мозг ее терзали бесконечные мысли — о татуировке Ризарда, о леди, которую почитает вся страна, о том, как он женат на своей работе…
Когда Тиффани и Ризард подошли к столу, родители и Де Хавилланды встали, готовясь попрощаться.
— До свидания, Риз… — начала Тиффани, однако он оборвал ее:
— Даже не думай.
— У меня болит голова, — соврала она как ни в чем не бывало. — Хочу уйти.
— Ну так давай уйдем, — лаконично ответил он. — Позволь мне сказать пару слов моим людям и попрощайся с родителями.
Несколько минут спустя Ризард вел ее в номер.
— Неудивительно, что тебя недолюбливают, знаешь ли, — пожаловалась Тиффани, когда за ними закрылась дверь. — Отец и не подумает тебя поддерживать, если ты будешь продолжать в том же духе похищать его дочь.
— Я знаю, твой отец меня ненавидит, но нельзя ему позволять разлучать нас. Если ты зла на меня, скажи мне об этом открыто, — парировал Ризард, стягивая смокинг и отбрасывая его в сторону. — Не убегай от меня. Этого я не перенесу.
Слова его вызвали ураган эмоций в душе Тиффани, она пошатнулась, чувствуя, как сердце дрогнуло в груди и мурашки побежали по телу. Это был ответ на его искреннее признание в глубоких чувствах. Тело словно предупреждало ее отнестись к нему с осторожностью. Сейчас любая резкая реакция была бы для них обоих катастрофой.
Она может причинить ему боль.
Слегка качнув головой, она попыталась урезонить себя: нет, не может быть. На лице Ризарда была написана неподдельная тоска, но скорее всего, причиной ее была другая женщина. И только во взгляде его мелькнуло что‑то, что заставило ее замереть. Странное спокойствие поселилось в душе, по‑прежнему раздираемой болью от прежней обиды. Тиффани стояла, не зная, что сказать. А сказать или сделать что‑то было просто необходимо. Невыносимо было видеть его страдания, отчасти оттого, что причиной их была другая. Но как бы Тиффани ни хотелось забыть об этом, какая‑то часть ее неумолимо жаждала подробностей. Так врач осматривает рану, чтобы понять, как ее лечить.
— Ты… — Тиффани запнулась. — Ты расскажешь мне о ней?
Ризард подошел к бару, налил себе бокал, выпил и снова наполнил его для Тиффани. Когда он подошел, на лице его было какое‑то странное отрешенное выражение, а глаза горели непонятным, но опасным огнем.
— Вы были женаты? — шепотом спросила девушка.
Ей хотелось, однако, задать совсем другой вопрос: «Ты любил ее?» — но она не осмеливалась.
— Мы были помолвлены. Луиза хотела выиграть войну, а потом уже думать о свадьбе. Она была воительницей, идеалисткой, очень страстной и умной. Я встретил ее, возвращаясь с похорон матери. Я был вне себя от ярости и жаждал отмщения, но она убедила меня в том, что мне удастся собрать народ. Она смягчала меня.
— Ты сказал, она была примером для всей страны, что все ее почитают. Что произошло?
Сделав щедрый глоток, Ризард сдавленным голосом произнес:
— Ее взяли в плен и хотели использовать против меня. Она решила свою судьбу сама.
Тиффани в ужасе прижала руку к губам и выдохнула. Так вот о ком говорил Ризард. Глядя на него, она поняла вдруг, что подробности ей больше не нужны, вполне достаточно того, что он рассказал. Удивительно, как он еще держится, не поддался горечи и желанию отомстить.
Ризард отвернулся, но Тиффани успела увидеть на его лице боль и чувство вины.
— Мне так жаль, — выдохнула она, протягивая к нему руки.
Он отстранился:
— Здесь уже ничего нельзя сделать. Мы оба знаем, что смерть — это конец всему. Нельзя изменить прошлое.
— Нельзя, — согласилась Тиффани, глядя на шрамы на руке. — Можно лишь жить с ним. И помнить о тех, кто ушел. Так вот чего ты хочешь? Исполнить ее мечту? Вот почему любой ценой готов восстановить мир в Брегновии — для нее?
— Я не единственный, кто понес ужасную потерю, Тиффани. Я хочу этого для всего моего народа.
Она понимала его и сочувствовала, но все же ощущала себя очень одинокой. Сердце ее болело за них обоих, и инстинктивно она хотела помочь Ризарду. Даже если он и использовал ее в своих целях, то не ради собственной выгоды. А она любила его так сильно, что не могла отказать в поддержке в трудную минуту.
Она любит его.
Глядя себе под ноги, на красные крапинки в ковре, Тиффани прислушивалась к своему сердцу. Отчасти она презирала себя за то, что спустя всего лишь полторы недели позволила себе такое сильное чувство. Разумеется, мама права, она всего лишь игрушка в руках этого мужчины. Но сравнивая свои чувства с тем, что она испытывала по отношению к Поли, Тиффани понимала, что эта любовь более зрелая, глубокая — и опасная. Потому что она ставила его интересы выше ее собственных. И стоит ему захотеть, ради своей любви к погибшей Луизе Тиффани можно будет принести в жертву.
— Я сказал себе, что если я не могу жениться на Луизе, то не женюсь вообще. — Осушив бокал, Ризард поставил его и сунул руки в карманы. — А потом встретил тебя.
