— Я видел завещание, — лаконично ответил Люка. Его сердце забилось чаще от предчувствия, что сейчас он узнает последнюю тайну своего брата.
— Рауль был болен, — так же коротко произнес Джей Ди. — Ему недолго оставалось жить, — добавил он без обиняков.
Люка почувствовал такой сильный толчок, что ему понадобились все его силы, чтобы не показать, какой ужас и стыд охватил его после слов официанта. Рауль страдал, страдал не столько морально, но и физически, а он думал только о своей гордости. В голосе Джея Ди не было ни намека на упреки, но Люка считал, что заслужил их в полной мере.
— И он стыдился своей болезни. — Голос официанта был по‑прежнему лишен эмоций.
— Стыдился? — В этот раз Люка не смог скрыть своего потрясения.
— Он заразился еще до нашей встречи. Он сказал об этом мне и Джен, но не хотел, чтобы еще кто‑нибудь узнал об этом. И мы пообещали, — тихо проговорил Джей Ди.
Они оба знали, думал Люка, пристально глядя на Джен. А она в этот момент с беспокойством смотрела на своего друга.
— Рауль не хотел быть обузой ни для кого из нас, — продолжал Джей Ди. Немного помолчав, он добавил: — Мы любили друг друга.
На некоторое время все трое в полной тишине погрузились в свои мысли. Затем официант продолжил так же ровно и откровенно:
— Даже я не знал всех намерений Рауля до тех пор, пока, после его тридцатого дня рождения, не получил письмо от его адвоката. Твой сегодняшний визит избавил меня от поездки на Сицилию, где я собирался встретиться с тобой, — признался он, обращаясь к Люке и пытаясь рассмеяться. Но голос подвел его, и смех получился больше похожим на всхлип. — Не сердись на Джен, — добавил он. — Она просто была снисходительна к ошибкам.
Джен и Джей Ди обменялись взглядами, полными такой любви и доверия, что Люка почувствовал острый укол сильнейшей зависти.
— Рауль оставил мне письмо, которое я получил от адвоката, — продолжал объяснять Джей Ди. — Твой брат опасался, что, если оставит деньги мне, правда о наших отношениях выйдет наружу. Он считал, что это принесет еще больше боли его семье и может подвергнуть меня опасности со стороны его отца. Рауль знал о его предрассудках и не хотел вовлекать тебя в очередной семейный конфликт.
— Ты ничем мне не обязан.
Никогда еще Люка не чувствовал себя так плохо. Он мог только радоваться, что Джей Ди был рядом с Раулем и оценил откровенность этого парня, как всегда ценил откровенность Джен.
— В письме твой брат просил меня возглавить молодежный летний лагерь на острове, — продолжал Джей Ди. — Но у меня нет бизнес‑идеи, чтобы использовать эти деньги так, как ему бы хотелось. Я ничего этого не знал, когда ты пришел в клуб тем вечером. Тогда я думал, что Рауль оставил меня. Я не хотел ни говорить, ни думать об этом, потому что это очень больно. Но сейчас я понимаю, что так он пытался меня защитить. Да, — добавил он, видя удивление Люки. — Рауль оставил все Джен, чтобы защитить меня после своей смерти.
— Ты мог подвергнуть Джен опасности, — резко сказал Люка.
— Я ничего не знал о завещании Рауля и о его намерениях, пока не получил письмо от адвоката.
— Люка, пожалуйста… — Долгий и печальный взгляд Джен успокоил его, а Джей Ди откровенно признался:
— Я хотел бы работать с тобой, и Джен тоже.
— Это правда? — Люка смотрел на нее, затаив дыхание.
— Если ты возьмешь меня. — Нежная улыбка тронула ее губы.
— Я уже организовал на острове лагерь, который носит имя моего брата, — хмуро ответил он.
— А у тебя есть стипендиальная программа? — прервала его Джен. — Мы с Джей Ди хотели бы использовать деньги именно на это. Вот почему я не притрагиваюсь к ним. И я думаю, что мы все трое должны в этом участвовать и работать вместе в память о Рауле.
Люка сидел и думал об этом. Ему понадобилось лишь несколько секунд, чтобы принять решение.
— Очень хорошая идея. Почему бы нам не изменить название лагеря на Рауль Тебальди и Лидия Сандерсон?
Джей Ди оставил их, когда Джен взяла Люку за руку. Она положила его ладонь на свой живот, по которому их сын бил изо всех сил маленькими ножками.
— Как мы его назовем? — спросила Джен.
Люка ответил, встав перед ней на колени. Взяв ее лицо в свои ладони, он с величайшей нежностью коснулся губами ее губ и предложил:
— Давай назовем его Лучано, несущий свет. Коротко — Лучи. Или у тебя есть идея получше?
— Я думаю, Лучи подойдет, — согласилась она.
— Ты вернешься со мной домой? — спросил Люка, поднимаясь с колен. Протянув руки, он помог Джен подняться на ноги.
— У тебя есть дом в Лондоне?
Он улыбнулся.
— Есть. Но как только закончится твоя работа над выставкой бриллиантов королевы, надеюсь, ты вернешься со мной на Сицилию?
Шесть месяцев, проведенных в разлуке, были для Джен хуже пожизненного заключения. Они расстались при трагических обстоятельствах, и мучительные воспоминания об этом ранили ее душу все это время. Сейчас приглашение Люки было для нее равносильно распахнутой двери тюремной камеры. Но прежде чем выйти, Джен должна была услышать от него не только слова о восстановленном доверии между ними. Она хотела услышать слова о любви, об их совместном будущем вместе с ребенком.
— У тебя есть право сомневаться, — сказал Люка, когда она промолчала. — А у меня нет права просить тебя ни о чем. Я не оправдываюсь. — Он поднял руку, когда Джен попыталась успокоить его. — Я говорил о деньгах и сомневался в тебе. Я был болен от горя и в итоге потерял не только брата, но и многое другое в своей жизни. Но в этом нет твоей вины. Все эти шесть месяцев я думал только о тебе и о нашем ребенке. Жить вдали от вас было наказанием. И сейчас я надеюсь, что ты простишь меня, и это наказание закончится.
— Так много непонимания, — прошептала она, качая головой. — Наше доверие нелегко нам далось, но мы должны двигаться дальше.
— Я не заслуживаю тебя…
— Может, в будущем заслужишь…
— Так ты вернешься со мной?
Выражение лица Люки сказало Джен все, что она хотела знать.
— С удовольствием, — честно призналась она, глядя ему в глаза. — Я люблю тебя.
— Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя, — горячо заверил ее Люка. — И мне не терпится поработать с тобой.
— Только поработать? — лукаво спросила она, когда он осторожно взял ее на руки.
— Больше всего на свете я хочу заняться с тобой любовью, — признался Люка откровенно и принялся покрывать поцелуями ее лицо, шею, грудь…
— Постой, — нахмурилась Джен, слегка отстраняясь, — разве толчки ребенка не помешают?
— Дорогая, ничто на свете не может встать между мной и твоим удовольствием. Пойдем?
