— Да бросьте! — Элайза аж подскочила, чуть не дав Асакуро затылком по челюсти. — Наш мир дал жизнь оборотням в противовес драконам? Мы сильные, ловкие, быстрые, но что мы можем против этих могучих существ? Да и к тому же, при всем уважении к вам, Дрейк, вы не можете обернуться человеком.
— И это возвращает нас к тому, что мы не до конца постигли магию нашего мира, — холодно бросила Софи. — Да, сейчас существуют волки и лисы, но изначально вы могли выбирать ипостась, прожить три жизни: людскую, волчью или лисью. Что если оборотень может предпочесть, в кого перекинуться в первый раз?
— Вы шутите?
Я молча сжала руку Райана, ища успокоения, и ничему уже не удивлялась. Если в наших богов могли вселяться иномирцы, то почему мир не мог дать выбора оборотням? Но в любом случае наши предположения звучали странно, страшно, почти неправдоподобно.
— Когда-то я оборачивался в человека, — вдруг произнес Коша. — В своем мире. Ваш же дал мне новую жизнь, но уже без оборота.
— С ума сойти!
— В человека? — переспросила я. — Но как же это…
Сложно было представить Дрейка человеком. Тяжело, невыносимо, он же мой магический питомец, а выходит, что он равный, и то, как я с ним обращаюсь, неподобающе! Голова шла кругом. Конечно, мой Страж для меня всегда был другом, близким и родным, но уж никак не отождествлялся с человеком!
— Почему ты молчал, — глухо спросил Райан, — почему ничего не сказал о том, где родился?
— Я родился здесь, но храню память своих предков. Мы перерождаемся, если кто-то сумел сохранить нашу душу. Меня возродил Эльхор, даровав Хелле, но кто ему отдал мою душу, я не знаю. Точно так же, как и остальных драконов.
— Остальных?
— Десять видов, по числу кланов в нашем мире, — тут же ответил Коша. — В живых остался только я и, возможно, Вейра.
— К вопросу о драконах мы вернемся позже, — строго сказала матушка. — Сейчас важно другое: если брать за истину, что нашими богами управляли иномирцы, то выбранный лордом Райаном способ воскрешения богов проводить нельзя. Я уверена, что это будет только на руку тому существу, что уже столько лет искусно занимает место кукловода.
— Какой способ? — тихо спросила я. — Какой способ выбрал наш принц?
Рука, сжимающая мою талию, вздрогнула.
Меня бросило в жар. И почему я уверена, что знание не принесет мне ничего хорошего?
— Лорд Райан? — вопросительно позвала матушка.
— Ты должна убить меня, Хейли.
— Что?!
Я не различила, кто еще не сдержался и удивленно вскрикнул. Меня волновал мужчина, который вынес нам приговор. Разве смогу я поступить с ним так? Разве смогу принести в жертву ради наших богов? Да ни за что, от них все беды!
Медленно отведя от себя мужские руки, осторожно выбралась из объятий и повернулась к принцу лицом. Я должна видеть его глаза, должна понять, насколько серьезен он в своем заявлении.
Потому что он знает больше меня! И есть вещи, с которыми нельзя поспорить.
— Никто, кроме тебя, не сможет подойти ко мне, Хейли. А Эльхора воскресили жертвоприношения, ты же видела.
— Почему именно тебя?
— А кого?
Нет, я явно что-то не то спрашиваю! Нужно подумать, не торопиться.
— Я против убийства и никогда на это не пойду. К тому же жертвоприношения навязаны кукловодом, и, полагаю, есть как минимум еще один выход из сложившегося положения.
— И какой же?
Не было насмешки в вопросе, но и надежды тоже. Он просто спросил, чтобы отвлечь, чтобы я задумалась над чем-то другим и перестала заострять внимание на той роли, которую он мне уготовил.
— Хейли, напомни, вроде в воспоминаниях Хеллы фигурировала сначала одна рыжеволосая красотка, а затем три рыженькие сестры? — вдруг спросил Асакуро.
— Да.
Мне пришлось обернуться к нему, чтобы ответить. Потому что на Райана было больно смотреть — он словно прямо сейчас собрался на эшафот.
— А могло ли быть так, что эти четыре женщины — один и тот же человек, но проживающий в разное время? Если в их мире, — оборотень кивнул в сторону дракона, — возможно переродиться, сохранив память, то почему не сделать закономерный вывод, что и маги… м-м-м… Драгонарии сохраняют память предков или прошлой жизни?
— Если все так, то три обольщающие горгоны — и есть та первая жертва, воскресившая Эльхора? — Элайза подхватила мысль возлюбленного. — Тогда нам нужно выкрасть двух из академии и найти третью, а потом…
— Она убила себя сама, сомневаюсь, что три горгоны вдруг решат покончить жизнь самоубийством на алтаре перед статуей, — перебил ее Райан.
— А Эльхора ли она возрождала? — вдруг спросил Ривэн. — Если предположить, что перед тем как они впервые стали статуями, в теле бога была не душа мальчика?
— Что ты хочешь сказать?
— Только то, что можно и жизнь не отдавать за воскрешение, и призвать конкретную душу! Как бы странно это сейчас ни звучало, но в разные отрезки времени в подходящий сосуд, коими и являлись наши боги, призывали разные души. А вот уже битву между собой вели настоящие Хелла и Эльхор. И еще… люди умирают, маги умирают, а перерождаются ли или вынуждены блуждать в мире-ловушке?
— Подожди, — я практически ничего не понимала, — ты полагаешь, чтобы призвать истинную душу, не требуется смерть призывающего? Или можно убить горгон и все равно получить желаемое? И что значит «мир-ловушка»?
— Это звучит бредом, — кивнул Райан, — но похоже на правду.
— Поясни, пожалуйста, — попросили мы с матушкой одновременно.
— Десятого и Девятого королевств не существует. Мы ошибались, считая, что они закрылись от других государств, не желая сотрудничать. На месте процветающих территорий — мертвая земля, а магический фон… Сложно описать, я впервые столкнулся с подобным. Но все чего я хотел, оказавшись там, — это сбежать и больше не возвращаться.
Мы потрясено замолчали. От услышанного хотелось волком выть. Что могло так сильно напугать лучшего Стража Огня, декана факультета Стражей, что он не желает соваться на территории бывших союзных королевств?!
Неизвестность пугала, но еще больше пугали перспективы столкнуться с мертвыми в огромном количестве. Неупокоенными душами. Выходит тот самый огненный столп, куда так бездумно прыгнул Эльхор, и есть та сдерживающая души наших людей сила? И я не знаю, можно ли как-то это исправить. Догадка стрелой промчалась в голове.
— Это что же… вместо жителей нашего мира рождаются иномирцы? Тогда не они ли становятся жрецами и жрицами? И… Боги всемогущие, не это ли поставил себе целью тот, кто называет себя Велиаром? Возродить свой мир за счет нашего?!
— Да, те, кто рождается с чужой душой, становятся жрецами, а остальные… — Райан замолчал, то ли подбирая слова, то ли укладывая мысли в голове. — Их или подчиняют, а потом заменяют, или находят возможность сделать это без подчинения и борьбы.
