Книга Механизм пространства, страница 57. Автор книги Генри Лайон Олди, Андрей Валентинов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Механизм пространства»

Cтраница 57

– …Младший брат Федериго Конфалоньери, томящегося в мрачных австрийских застенках – Конфалоньери Пьетро!

– Слава! Viva! Слава!..

Мистер Бейтс бывал в «Остролисте» нечасто. Встречали хорошо – завсегдатаи помнили его племянника, молодого актера, истинного карбонария и луддита, раздавленного тисками кровавой тирании. Поговаривали, что Бейтс-старший дал смертную клятву-омерту: не есть, не пить и не дышать, пока не сомкнутся его акульи клыки на жирном лордском горле негодяя, отправившего беднягу Чарли в застенки. А поскольку точное имя негодяя до сих пор неведомо, Бейтс-дядя грызет всех лордов подряд – по три на неделю.

Д-дверь! По четыре с половиной!

– Fratelli! Compagni! То-ва-рьи-щи! Imperatore Austriaco – maiale sporco!..

Мрачный Бейтс-мститель ничего не отрицал, но и не подтверждал. В ответ на осторожные вопросы – скалился со значением.

– Maiale sporco! Грязная свинья!..

«Мне нужен тот, кто выглядит и держится пристойно…» Казалось бы, несложное дело. Тем более, кандидатов в списке – четверо. Трудно ли найти такого, с кем можно о виргинском табаке потолковать? Чтобы глаза не бегали, физиономию судорогой не кривило? Выбор хоть куда: немецкий кинжальщик, русский заговорщик…

– Италия стонет, да! Италия плачет! Италия рыдает, о-о-о-о-о!

Кинжальщик отпал сразу. Точнее, выпал – из окошка третьего этажа, где проходило собрание немецких эмигрантов. Обе руки и нога в лубках. Мистер Бейтс не поленился, сходил в Сохо, в больницу для бедных, пригляделся к несчастному. Такому не хлопок – свистульку на ярмарке не продадут, сразу полицию кликнут.

– Смерть тиранам! Morte! Слава Италии!..

Русский («№ 3. Князь В. В.») тоже не подошел. Лорда Джона обманули – «В. В.» оказался не русским князем, а поляком из прусской Познани, запойным пьяницей и дезертиром, обокравшим полковую кассу. Это бы делу не помешало, но уж больно вид у «князя» был непрезентабельный. Для очистки совести мистер Бейтс посидел с цареубийцей в пивной, послушал рассказы про страшную Siberia, где тот якобы звенел кандалами – и понял, что до почтенного негоцианта «князь» не дотягивает. Мелок, гадок, левая щека дергается; ко всем бедам – еще и заика.

«В-волки, в-волки! Вся Siberia – с-сплошные в-волки! На м-моих глазах несчастная м-мать скормила в-волкам трех своих д-детей, чтобы уцелеть с-самой. Д-да! Друзья, п-панове, мне б-бы еще стаканчик! За в-волков!..»

Оставались итальянец с датчанином, карбонарий и «либералист». Пьетро Конфалоньери на первый взгляд имел вид: высок, худощав, лицом бледен, волосом черен. Одевался так, что Первого Денди на том берегу Английского канала мороз по коже бил. Но фрак – не беда, дело наживное.

– Fratelli! Бра… Братие! Liberté, uguaglianza, fraternité! Умрем! Да, умрем! Sě, morire! Все умрем – за свобода, за уравниловка… Равенство и братчество! Смерть и liberté! Кто есть честен – должен умерьеть! Immediatamente! Все умерьеть! Viva la liberté!

Вспомнив уроки Кина, мистер Бейтс попробовал тихонько сказать: «Сэр! Котировка виргинских акций упала на два пункта!» – карбонарским голосом. Не смог. На язык просилось: «Morire, негоцианто, мaiale sporco!» Интересно, какими делами занимался отставной министр в революционном правительстве? Ведал самоубийцами?

Бывший актер никак не мог войти в роль.


«…актер труппы театра, известного как „Адольфи“, помянутый Чарльз Бейтс июня 3-го сего года учинил злодейское убийство благородной девицы Эмилии Фиц-Спайдер в ее же доме, равно как ограбление ея имущества на сумму не менее чем 300 фунтов. Обвинение сие подтверждается тремя свидетелями, чьи показания зафиксированы должным образом и приобщены к делу…»

Небо над тюремным двором было черным, как сажа в камине.

Жизнь потеряла смысл.

«…Помянутая Нэлл Саммер из Теддингтона, компаньонка девицы Фиц-Спайдер, за день до преступления заявила о подозрительных расспросах, касающихся имевшегося в доме имущества, учиненных помянутым Чарльзом Бейтсом, каковое заявление, однако, не было принято во внимание. Помянутый Чарльз Бейтс неоднократно под надуманными предлогами посещал дом девицы Фиц-Спайдер…»

Убиенная старуха оказалась ко всему еще и старой девой. Коронер [34] уточнил, что согласно указу короля Генриха Пятого сего имени, данное обстоятельство существенно усугубляет вину. Не иначе, станут вешать три раза подряд.

«…Известно также, что часть похищенного имущества была употреблена подозреваемым на организацию побега королевского изменника Джорджа Браммеля, являющегося, таким образом, соучастником злодеяния…»

Первый Денди пришелся ко двору. Судейский хотел сделать приятное его величеству Георгу. Браммель, надерзивший высочайшей особе – одно, денди-убийца – совсем иное.

Чарльза хватило лишь на то, чтобы потребовать встречи с «помянутой Нэлл Саммер». Пусть повторит, в глаза посмотрит! Вышла осечка. Заметно смутившись, коронер сообщил, что «помянутую» не могут разыскать – равно как племянника покойной, виконта Артура Фрамлингена-младшего. Если арестованный сообщит об их местонахождении, его участь будет не столь безнадежной.

Повесят не трижды, а только два раза. На веревке с семью узлами.

Уже потом, годы спустя, человек с бакенбардами попытается вспомнить Ньюгейтскую тюрьму – хоть какие-то подробности, самые мелкие пустячки. «Так не бывает, герр Бейтс, – удивится великан Ури. – Ничего не запомнить? Нам не верится. Вы просто не хотите нам рассказывать!» Ури зря обижался. Чарльз перебирал крупицы памяти, словно вещицы в заветном сундуке. Напрасно! Черное небо, серые тени; голос чиновника плывет из неведомой дали.

Все.

Он смирился. Сгорел. Повесят? Какая теперь разница?

Спас его Кин. Великому актеру, другу короля, не могли отказать в свидании. У двойной решетки, через которую шел разговор, стояла пара надзирателей, ловивших каждое слово. Поэтому Эдмунд Кин говорил шепотом – своим знаменитым шепотом, который подчинялся ему, словно дрессированный шпиц. На спектакле еле слышные реплики доносились до галерки, теперь же Кина понимал лишь его собеседник.

Что говорил актер, мистер Бейтс тоже не вспомнит. Только прощальное:

«Живи, Чарльз! Беги отсюда! Ты сможешь!»

«Хорошо! – узник дотянулся, обдирая плечо о прутья, и пожал руку человеку, не побоявшемуся навестить смертника. – Если ты просишь, Эдмунд. Я обещаю».

Спокойно, как на репетиции, он обдумывал план побега. Из Ньюгейта не бегут, не для того построен. Но актер намекал, что Чарльз Бейтс способен на это. Понять легко, сделать трудно. Сорвать блестящую пуговицу с надзирателя – и перевоплотиться? Изменить облик? А одежда, ключи? Стать аристократом, которого по ошибке занесло в тюремный двор? Все вещи отобрали при аресте, ниточки оборваны. Посетителя-незнакомца так просто не отпустят, до самых печенок трясти станут.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация