— Это скверно.
— Неужели?
— Естественно. С голосом придется что-то делать. Как и с вашим лицом, впрочем.
— С лицом? — забеспокоился Хомутов. — Что это значит?
Сулеми взял его за руку и подвел к зеркалу.
— Как вам кажется, вы очень похожи на президента?
— Нет, пожалуй.
— Но ведь вы его двойник. Даже мать не должна вас различить.
— А мне придется встречаться с матерью президента?
— Она уже пребывает в садах Аллаха, — произнес Сулеми бесстрастно. — Это, так сказать, фигура речи. Но вы не беспокойтесь — это разрешимо. Наш специалист займется вами. — Сулеми взглянул на часы. — Он должен прибыть с минуты на минуту. Это опытный косметолог.
При упоминании о специалисте Хомутову стало не по себе, и он осведомился не очень уверенно:
— Зачем же косметолог? С этим справится любой гример…
Но Сулеми отрицательно покачал головой.
— Нет-нет. Вы не понимаете. Необходим именно косметолог.
После этого он оставил Хомутова, предоставив ему возможность утолить голод, а когда вернулся, за ним следовал некий полный господин с чемоданом средних размеров. Господин был услужливо безмолвен, и это его безмолвие почему-то особенно обеспокоило Хомутова. Он взглянул на Сулеми.
— Наш сотрудник, — пояснил тот. — Прекрасный специалист. Работает в столичном медицинском центре.
Вновь прибывший утвердил чемодан на столе и откинул крышку, обнажив сверкающие хирургические инструменты.
— Позвольте! — вскинулся Хомутов. — Так речь идет о хирургическом вмешательстве?
До сих пор он надеялся, что все обойдется каким-либо иным, куда менее серьезным образом.
— Вмешательство будет минимальным и почти мгновенным, — успокоил Сулеми.
Косметолог деловито извлекал инструменты.
— К чертовой матери! — слабо выкрикнул Хомутов. — Об этом и речи быть не может!
Хирург оторвался от инструментов и вопросительно уставился на Сулеми. Тот подошел к Хомутову, взял его за руку, мягко охватив запястье, и заглянул в глаза. Зрачки у него были цвета светлого меда. Через минуту Хомутов дрогнул и отвел взгляд.
— Наркоз! — резко скомандовал Сулеми.
Хомутов рванулся, но как-то жалко, будто и сам понимал, что сопротивляться не имеет смысла.
Спустя несколько мгновений он уже уплывал в темноту.
28
Накануне заседания Политбюро Шеф вновь отправился на дачу Генерального. Он застал его все там же, в саду, и, казалось, что тот так и не покидал своего шезлонга со времени отлета Шефа в Джебрай.
— Что нового привез из Хедара? — поинтересовался Генеральный.
Шеф положил на плетеный столик, где стояла ваза с фруктами, свой бювар, но раскрывать не стал. Сейчас он был сух, деловит и озабочен.
— Удалось на многое взглянуть вблизи и кое-что уяснить. И хотя внешне все выглядит довольно спокойно…
— А покушение на президента? — поднял кустистую бровь Генеральный.
— Об этом я и намерен говорить. Существует скрытая напряженность, это покушение — лишь один из угрожающих признаков. Если есть гнойник, рано или поздно он прорвется.
— Как это выглядело на самом деле? Расскажи, — попросил Генеральный.
— Лопухи у них в спецслужбе сидят, — поморщился от неприятного воспоминания Шеф. — Государственной важности мероприятие, а они ни здания по периметру площади не проверили как надлежит, ни агентов не расставили на опасных направлениях. Удивляюсь я, чему их учили?
— А Фархад?
— Вот кому туго сейчас. На севере повстанцы зашевелились, в самой столице неспокойно — и к этому еще и покушение. Просит помощи.
— Все то же?
— Да. Броня, вертолеты. — Шеф сдержанно наклонил голову.
Генеральный взглянул на собеседника с беспокойством.
— Мы не обязаны ввязываться, — пожал плечами Шеф. — Поставим технику, а людей пусть подбирают своих. Фархад, кстати, согласен именно на такой вариант.
— Сейчас он на все согласен, — пробурчал Генеральный и одышливо закашлялся. — Ладно, завтра попробуем поставить вопрос. Вот только успеем ли? Не сковырнут они его прежде, чем танки туда доплывут?
— До этого не дойдет. — Шеф следил, чтобы его голос звучал бодро. — Мы за ситуацией приглядываем.
— Приглядываем… А вот шлепнут они его — и что?
— Я уже распорядился, чтобы подготовили группу специалистов по личной охране. На днях вылетают в Джебрай. Кроме того, Фархаду подыскали двойника.
— Двойника? — удивился Генеральный, слегка подавшись корпусом вперед.
— Именно. Из наших, посольских. Работал переводчиком по линии МИДа.
— И какова же его задача?
— Заменять президента во время протокольных мероприятий и массовых манифестаций.
Генеральный поморщился, пожевал губами и наконец прогудел под нос:
— Не очень мне это нравится, а?
— С этим придется смириться, — сказал Шеф твердо.
— Ты полагаешь?
— Да. Джебрай крайне важен для нас. Если мы лишимся Фархада, туда придут американцы.
Генеральный надул щеки, выдохнул.
— Ладно, будь по-твоему, — сказал он наконец. — Но на Политбюро о двойнике помалкивай — дурацкая какая-то история.
Шеф молча кивнул.
— Так ты считаешь, реальной замены Фархаду нет? — вспомнил Генеральный.
— Нет. В его окружении я не вижу никого, кто мог бы заменить Фархада. Правда, Бахир, его министр обороны…
Шеф замолчал, вспоминая.
— Что же министр? — поторопил Генеральный.
— Мне показалось, что Фархад его серьезно опасается.
— Почему?
— Министр ведет свою игру — очень осторожную, но небездарную, — в ожидании момента, когда Фархад дрогнет.
— И тогда?
— Бахир станет президентом страны.
— А Фархад?
— Если Бахир станет президентом, Фархад станет трупом. — Шеф развел руками. — Простые нравы.
29
Повязки сняли спустя четыре дня после операции. Сулеми привел врача, распорядился:
— Снимайте бинты! Пора.
Косметолог склонился над пациентом, почтительно спросил:
— Как вы себя чувствуете?
— Нормально.
— Благодарение Аллаху!
Прикосновения его рук были почти неощутимы.
