70
Профессор Черкизов встретил помощника Генерального, стоя у дверей палаты:
— Как сегодня наши дела? — поинтересовался помощник.
Черкизов спрятал руки в карманы хрустящего халата, помедлил. Генеральный находился в клинике уже месяц, и Черкизов знал, что все худшее — впереди. Речь шла уже даже не о выздоровлении, нет, а о том, чтобы поддержать хоть еще немного жизнь в распадающемся организме. Помощник терпеливо ждал.
— Наш пациент — человек большого мужества, — сказал, наконец, Черкизов. За долгие годы работы в этой клинике он научился говорить обтекаемо, не отвечая впрямую на вопрос. Он отступил на шаг, давая понять, что сказал все, что мог, и посторонился, пропуская помощника в палату.
Генеральный выглядел скверно. Чтобы скрыть охватившую его растерянность, помощник поспешно поздоровался, и стал суетливо сортировать бумаги в принесенном кейсе, но перед глазами его по-прежнему стояло желто-серое, какое-то уже неживое лицо. Генеральный почувствовал его замешательство и, чтобы разрядить обстановку, слабо спросил:
— Как там погода? По-прежнему холодно?
— Потеплело немного, — отвечал помощник, успевший рассортировать бумаги.
— Скорее бы мне выбраться отсюда. Надоело, черт, — Генеральный вздохнул, словно подводя этим вздохом черту под вступительной частью их беседы. — Что нового?
— Я привез материалы, подготовленные Госпланом.
— Много?
— Да.
— Завтра прочтешь мне, с утра. Сегодня я что-то устал. Что еще?
— Сводки МИДа.
— Основные моменты, — потребовал Генеральный. — Кратко.
— Ситуация во Франции перед выборами. МИД анализирует расстановку сил и высказывает предположение, что левые имеют хорошие шансы на победу.
— Дальше.
— Американцы выслали нашего дипломата.
— Причина?
— Деятельность, несовместимая с дипломатическим статусом.
— Ответные действия — как обычно.
— Кандидатура уже намечена, — помощник выдернул из стопки нужное. — Комитет государственной безопасности подготовил ориентировку на советника посольства США…
Генеральный повел кистью, с видимым усилием оторвав ее от одеяла, — детали его не интересовали.
— Дальше, — потребовал он.
— В Джебрае возобновились боевые действия.
— Причина?
— Приказ президента Фархада.
— Одумался, значит, — безо всякого выражения произнес Генеральный.
— Похоже. Это произошло после убийства сотрудницы советского госпиталя в Хедаре и активных действий нашего посла в нужном направлении.
— Хорошо, это хорошо, — качнул головой Генеральный.
Он что-то еще попытался добавить, но мысль ускользала, и он сердился на собственную немощь. Помощник почувствовал, молчал выжидательно, Генеральный снова махнул — продолжай, мол, потом, когда вспомню.
— Подготовлены материалы к очередному заседанию Политбюро, — доложил помощник, склоняясь над бумагами. — Будет рассматриваться вопрос о повестке дня Пленума…
Он поднял голову и обнаружил, что глаза Генерального крепко закрыты. Он привстал на стуле встревоженно, но Генеральный вдруг сказал, не открывая глаз:
— Давай все на завтра. Хорошо?
Помощник снова наклонил голову, словно больной мог его видеть, попрощался и вышел.
И только теперь человек, лежавший без сил, вспомнил то, что хотел сказать, — необходимо заняться подготовкой нового двойника для президента Фархада. Тот, прежний, погиб, и нет никакой уверенности в том, что не будет нового покушения. Фархад, конечно, строптив, иной раз действует не так, как того от него ждут, но другого президента нет. Пока нет. И если с ним что-то случится, неизвестно, куда повернет Джебрай. Если к власти прорвется Бахир — он в считанные дни найдет общий язык с американцами. Фархада следует беречь. Пусть этим займется КГБ.
С этой мыслью Генеральный уснул.
Той же ночью он скончался от короткого, но жестокого приступа сердечной недостаточности.
71
Невысокое солнце еще не слепило, но Абдул все-таки надел темные очки, опасаясь, что его могут случайно опознать. Машину он остановил метрах в пятидесяти от места и показал Амире через лобовое стекло:
— Вот та лавка, видишь?
Она молча вышла из машины и двинулась по тротуару. Президентский дворец с другой стороны площади подозрительно разглядывал ее своими темно-бронзовыми глазницами.
В лавке было пустынно. Пара покупателей, хозяин — и больше никого. Амира прошлась вдоль прилавка. Хозяин бросил на нее быстрый взгляд и отвернулся. Один из покупателей отсчитывал мелочь, готовясь расплатиться.
Амира скосила глаза. Сквозь витрину виднелись массивные ворота дворца, наглухо запертые сейчас. Хлопнула дверь. Амира напряглась и огляделась. Теперь в магазине, кроме нее и хозяина, никого не было.
— Что вас интересует? — спросил лавочник, направляясь к ней вдоль прилавка. Он заметно прихрамывал.
— Ничего, — покачала головой Амира. — Здесь нет того, что я ищу.
— А что вам нужно? Вы можете сделать заказ и зайти за товаром позже.
— Нет-нет, спасибо, — ей стало не по себе, и она поспешно выбежала из лавки.
— Ну, что? — спросил Абдул.
Амира захлопнула дверцу.
— Лавка как лавка. Дворец как на ладони.
Абдул развернул машину.
— Лестницу на второй этаж заметила? — поинтересовался он.
— Да.
— Мы по ней поднялись в прошлый раз.
Амира вздохнула.
— Может быть, мы напрасно пытаемся начать с того же самого места? — проговорила она с сомнением.
Военный на обочине властно и требовательно поднял руку. Абдул притормозил. Внешне он оставался спокойным, только скулы напряглись и заходили.
— Подвезете до рынка? — спросил офицер, приоткрыв дверцу.
— Мы в другую сторону, земляк, — пожал плечами Абдул и поспешно тронул автомобиль.
— Нет, все верно, — произнес он так, словно их разговор и не прерывался. — Ты сейчас рассуждаешь, как любой бы рассуждал на твоем месте: нелепо предполагать, что террористы снова попытаются воспользоваться тем же окном. Они не ждут нас там, ясно? Фактор внезапности.
Он помолчал, задумчиво глядя на дорогу.
— Это идеальное место для стрельбы. Ворота прямо напротив. Когда предатель выезжает на площадь, водитель притормаживает перед воротами, а затем не сразу успевает набрать скорость… И в эту минуту…
