— Кто здесь Уланов?
— Я.
Уланов только голову повернул, но не поднялся, глядя на вошедших равнодушно-вопросительно.
— Срочный вылет, — сказал другой.
— Предписание имеете?
— Имеем.
— Кем подписано?
— Товарищем Агафоновым.
Уланов сбросил ноги с дивана, хрустнул суставами:
— Куда летим-то?
— В Бергаш.
Из Бергаша иногда ходили военно-транспортные «Илы» на Ташкент.
— Бергаш так Бергаш, — пожал плечами Уланов.
Вышли на летное поле. Неподалеку стоял армейский джип. Уланов обернулся к провожатым:
— Ваша машина? Может, подъедем? До вертолета топать полкилометра.
Один из них сказал по-прежнему неприветливо:
— Пешком пойдете, — но сам сел в машину, второй тоже сел.
— Сволочи! — Данилин сплюнул в сердцах. — Кто такие — не знаешь?
— Первый раз вижу.
Джип обогнал их и остановился у вертолета, но из машины никто не вышел. Когда Уланов и Данилин подошли, один из пассажиров джипа вылез им навстречу и сказал:
— Стоять здесь, лицом к зданию аэропорта. Не огладываться.
— Какой-то ты шибко крутой, — произнес с издевкой Данилин. — Тебя, наверно, травмировало пионерское детство.
Вместо ответа человек извлек из внутреннего кармана какие-то корочки, сунул Данилину в лицо, сказал без выражения:
— Будешь делать, что велено.
Данилин с документом ознакомился, криво усмехнулся и повернулся к вертолету спиной. Уланов, все еще ничего не понимая, последовал его примеру. Позади них заурчал двигатель джипа — он, похоже, подъехал вплотную к фюзеляжу.
— Что за ксиву он тебе тыкал? — поинтересовался Уланов.
— Гэбэ, — Данилин скосил глаза. — Что-то они там грузят.
— Не видишь — что именно?
— Нет.
— Значит, бомба.
— Ага, атомная, — подтвердил Данилин.
— Боевики захватили аэродром в Бергаше.
— А мы его будем бомбить.
— Только нам и доверили.
— Ясное дело, ты же слышал, прямо с порога: кто тут Уланов, без него ни шагу.
— Ордена, небось, дадут?
— Если сработаем на «отлично». Мне — Боевого Красного Знамени, тебе — «Мать-героиня» третьей степени.
— Почему это третьей? — обиделся Данилин.
— Не все сразу, любезный, — покровительственно сказал Уланов.
От вертолета их окликнули. Гэбист, тот самый, который удостоверение предъявлял, приказал:
— Во время полета в салон не входить. После посадки в Бергаше оставайтесь на своих местах вплоть до особого распоряжения.
Уланов с мрачным видом занял командирское место, и только когда над головой загрохотал двигатель, сказал напарнику:
— Вот не люблю я их почему-то…
Данилин сделал вид, что не расслышал.
Едва они взлетели, один из сопровождающих выполз из салона и встал за их спинами. Уланов закряхтел недовольно, потом сказал, не выдержав:
— Вы бы в салон прошли. Не положено здесь находиться.
Но человек за спиной никак не реагировал на его слова, и только спустя полчаса, когда они уже подлетали к Бергашу, скрылся, бросив напоследок:
— Напоминаю: после посадки из вертолета не выходить.
— Да пошел ты! — прошипел ему в спину Данилин.
Сразу после приземления к ним на большой скорости подъехала машина, из нее выскочил длинный парень в армейской форме, но без знаков различия и подбежал к вертолету.
— Сейчас начнут выгружать бомбу, — высказал предположение Данилин и осторожно выглянул. — Так, один гебист вылез… Эй, слышь, Дима, ты знаешь, кого мы везли!.. Бабу! Глянь — бабу, честное слово! Генеральская телка, видать!
Уланов, не веря, тоже выглянул. И действительно: в машину садилась женщина. Гебист ее торопил, а она, похоже, была недовольна, оборачивалась к нему раздраженно — и теперь Уланов увидел ее лицо.
— Н-ну!!! — выдохнул он потрясенно и больше ничего сказать не мог.
Там, внизу, была Людмила — живая и невредимая.
84
Посол СССР в Джебрае все последние ночи спал скверно, точнее, почти вовсе не спал. Причина этого была простой. За долгие годы своей деятельности здесь он ни разу не слышал, чтобы жизни иностранных дипломатов в Хедаре угрожала какая-либо опасность, все они покидали столицу целыми и невредимыми, когда их миссии завершались, но что-то подсказывало Агафонову, что бывают такие неожиданные изломы в судьбе, которые невозможно предугадать, обладая даже самой развитой интуицией. Самое паршивое заключалось в том, что он, Агафонов, был совершенно ни при чем, будь на то его воля — он все сделал бы иначе. Другие принимали решения, а отдуваться за все предстояло ему одному.
Майор Овчаренко, преемник покойного полковника Гареева, догадывался, кажется, о терзаниях посла, возможно, даже посмеивался над ним в душе, но виду не подавал, прикрываясь маской деловитой озабоченности.
Когда неизвестный и до сих пор не обнаруженный террорист напал на служащую советского госпиталя, тяжело ее при этом ранив, первой мыслью Агафонова было — подготовить ноту протеста джебрайским властям. Но это следовало согласовать с Москвой, а значит — ждать утра. Но ждать не пришлось, потому что уже через полчаса после покушения к послу примчался Овчаренко с инструкциями своего московского начальства: никакой информации о покушении джебрайцам не давать, о состоянии жертвы не информировать, ждать указаний. Агафонов, до сих пор не оправившийся после истории с переводчиком Хомутовым, из-за которой, как он полагал, его вполне могли отозвать из Хедара, испуганно согласился, имея однако предчувствие, что вся эта история выйдет боком — и не ошибся.
Под утро снова заявился Овчаренко с инструкциями из Москвы. Предстояло объявить джебрайской стороне о гибели советской гражданки Песоцкой, в связи с чем посольству надлежало внести официальный протест, саму же Песоцкую, которая все еще не пришла в сознание, содержать под усиленной охраной на территории советского военного госпиталя, скрывая этот факт не только от джебрайской стороны, но и от сотрудников советского посольства.
Агафонов свой хлеб столько лет ел не зря, и всю комбинацию прозрел моментально. Москва была недовольна в последнее время Фархадом, он стал непредсказуем, многое позволял себе без консультаций с послом — а потому президента следовало одернуть. История с «убийством» советской гражданки годилась для этих целей как нельзя лучше. Агафонов заподозрил даже, что джебрайцы могли и не иметь никакого отношения к покушению, свои поработали, — но мыслью этой с Овчаренко не поделился, а без лишних вопросов предпринял те действия, которые были рекомендованы.
