— А-а-а! Ник! А-а-а!.. Ник, на помощь!.. А-а-а!
— Что?! — сбегая по лестнице, испуганно кричал Ник, ведь он был у детей. — Алика, что у тебя?!
Но она вдруг как будто чем-то захлебнулась, только не водой, а то ли воздухом, то ли отсутствием его. Стены коридора вдруг стали раздвигаться, переплавляться в некую жидкую массу, сознание — отдаляться…
* * *
Как два виноватых школьника, Стефан с Олегом сидели рядом на диване в гостиной, опустив головы. Оперативник время от времени смачивал в ковшике с водой и льдом льняное полотенце, потом выжимал его и прикладывал к лицу, которое было в ссадинах, молча слушая. Тут главное не перечить, а то придется слушать ор до вечера, ибо Черновой уже часа два орал так, будто его ограбили. Он раскраснелся от злости — как удар не хватил следака? Ходил по гостиной, возмущаясь, а потом подлетал к двум парням и орал, орал:
— Два осла! Тупицы! У вас в руках был преступник! Убийца пришел, как мы и предполагали, а вы… Два взрослых мужика не смогли задержать одного урода! Ну, этот ладно — он музыкант, а ты?… Ты же опер! Идиоты!
Доля правды в его воплях была, но доля, просто мальчики немножко не рассчитали. Олег рационально выстрелил в проем между головой и дверным косяком, убивать не собирался — боже упаси, только испугать. И ему это удалось, «гость» даже вскрикнул от неожиданности, явно потерялся, но сообразил, что надо срочно делать ноги. Он рванул назад к ограде, одновременно с поворотом «гостя», ну, может, отставая всего на секунду, Олег закричал Стефану:
— Кидай! — и сам бросился в погоню, но…
М-да, вот тут и поджидала неприятность: ваза попала не на голову «гостю», как планировалось, а Олегу по носу, слава богу, не на макушку рухнула. Она свезла кожу на лице до крови, нос, естественно, разбила, от боли юноша скорчился и потерял над собой контроль. Потом он мужественно превозмог боль и попытался догнать злоумышленника. Однако тому хватило совсем небольшой паузы, чтобы взобраться на ограду до того, как Олег подбежит, скорость у «гостя» была реактивная, он очень не хотел попасть в плен.
Первым на место происшествия прибыл Тахир прямо из роддома, да поздно, «гостя» и след простыл. Стефан заливал за воротник, Олег лежал на диване, постанывая от боли и прикладывая лед к лицу. Тахиру оказали честь сообщить Черновому о провале, ему же и досталось сначала по телефону, потом и после приезда патрона, но основные шишки посыпались на двух, так сказать, ослов. Один из оперативников, приехавших с Черновым, пошутил, глядя на понурых виновников бури:
— Линия обороны, переходя в наступление, пострадала от своей же тактической выдумки.
И заржал здоровым дегенеративным смехом, наслаждаясь своей же остротой. Очередная буря выдохлась с приездом криминалистов, они приступили изучать дверные замки и каждый сантиметр, куда ступала нога «гостя». А Черновой упал в кресло, вытянул ноги и уже молча, но красноречиво, подперев скулу кулаком, смотрел на виновников провала. Прошло еще несколько минут, прежде чем он произнес приговор всему предприятию:
— Все, последний шанс упущен. Наш ассасин понял, что здесь засада, он больше не придет сюда, и так два раза приходил, что нетипично.
Настало время длинной паузы, во время оной работали криминалисты, остальным делать было нечего, только прилежно ждать. Терпение — часть работы, однако Чернового надолго не хватило, он пристал к хозяину дома:
— Стефан, скажи, почему тебя упорно хотят убить? Сам-то как думаешь? Какие у тебя версии?
— Не знаю, клянусь, — вяло отозвался тот.
— Нет, ну смотри, — не унимался Черновой, — по факту на тебя совершено три покушения, три! Как на президента, черт возьми! Одно более-менее удачное, к счастью, ты остался жив, два не удались. Но это же три попытки! Отсюда вывод: кому-то очень надо тебя пришить… А ты даже никого не подозреваешь. Как так?
— Наверно, кто-то заинтересован…
Развить тему заинтересованных лиц Стефан не смог, а пожал плечами, опустив в пол глаза. Да и вообще он выглядел безвольным, потухшим, слабым. Черновой отвернул лицо в сторону, чтобы не видеть форменного мозгляка, жившего за счет мамочки и не способного ни на что путное, кроме как водку жрать. Так и просидели все без дела до тех пор, пока в гостиную не пришел криминалист.
— Очень чистый двор, к сожалению, — сказал он. — Но мы нашли на плитах куски грязи, выпавшие из протекторов на подошвах обуви, имеют четкие очертания. Думаем, их оставил «гость», так парочка похожих кусков обнаружена на перекладинах ограды. Грязь влажная, значит, не из этого района, здесь ведь сухо. А дожди шли в других районах города, посмотрим, что скажет экспертиза. Мы ведь можем определить район, откуда пришли ботинки.
Но это не все находки оказались, второй криминалист, работавший с входной дверью, с уверенностью заявил:
— А с чего вы взяли, что замки открывались отмычками?
— Он возился долго, — подал голос Олег. — А чем открыл?
— Ключами. Всего три замка, сначала он пытался открыть верхний, но догадался, что замок открыт. Ключ основного замка, видимо, немного заедал, вот тебе и время.
— Интересно, где ключи он взял? — недоумевал Стефан.
Да кто ж ему ответит? Работа криминалистов закончена, следовало покидать дом, Черновой поднялся на ноги и приказал:
— Вольского задерживаем.
— Что? — вскинулся тот. — Что значит — задерживаем?
— Это значит, что вы поедете с нами в следственный изолятор, — перешел Черновой на официальный язык, до этого он обращался к Стефану на «ты».
— Я?! — отказывался верить Вольский, покрывшись испариной. — Почему?! За что?! А у вас есть ордер на арест?
— Грамотный какой, — покачал головой Черновой, будто осуждая.
Подошел он к Стефану близко, чтобы посмотреть в глаза — ясные, чистые и немножко порочные, но это, возможно, из-за пьянства. Слабак — таковым сегодня видел Стефана Черновой, невольно он сравнил его с Олегом, который смачивал полотенце, вот он как раз не слабак, а музыкант…
— Пока без ордера, дружок, — пояснил Стефану Андрей Максимович с сожалением. — Имеем право задержать на сорок восемь часов. Вы, Стефан Вольский, подозреваетесь в убийстве.
— Я?! — дернулся Стефан. — В убийстве?!
Всю энергию Черновой затратил во время бури, сейчас он был сама вежливость и спокойствие:
— Ну, что вы повторяете за мной, как попугай? Да, в убийстве. Боюсь, из подозреваемого вы очень скоро станете обвиняемым. Мы имеем достаточно улик против вас, а вам должно быть известно, что это такое. Трудно будет их объяснить, улики, практически невозможно. К тому же мотив у вас есть — после смерти матери все это становится вашим, ведь так?
Казалось, Стефан плохо понимает, о чем идет речь и что из сказанного относится лично к нему, но последняя фраза дошла до него мгновенно. Негодованию Вольского не было конца, он буквально позеленел, у него задрожали губы, как следствие потрясения — истерика:
