— Краст! — я выдохнула его имя так, словно это лучшее слово на земле! Впрочем, сейчас так оно было. — Прости! Я увидела огонек, думала, это эдельвейс, и пошла за ним, я не знала, что уйду далеко, но как же…
— Не двигайся, Ника, — почему-то ильх на меня не смотрел. Не мигая, он вглядывался в льдистое пространство. И повторил шепотом: — Не двигайся… Отвернись…
Медленно и плавно ильх шагнул вперед. И я содрогнулась, поняв, что он стоит босиком и без своей привычной кожаной безрукавки. И оружия в руках риара не было, лишь две палки. Мудрые перворожденные, он что же, будет отбиваться какими-то сухими ветками? От десятков страшилищ?! Он с ума сошел?
Но отбиваться ильх и не собирался. Плавно качнулся вперед, назад, в стороны. Словно змей… снова качнулся… развернулся в прыжке, перепрыгнув с ноги на ногу… высоко… так высоко, как не может прыгнуть человек!
Риар танцевал.
И это был жуткий и прекрасный танец! Я спиной прижалась к льдине, не в силах отвести глаз от резких и плавных движений бронзового тела. От ударов палок, от прыжков и взмахов! Танец-сражение, танец-заклинание… Я поймала себя на том, что качаюсь из стороны в сторону, так же, как и йотуны, завороженные этим шаманским приказом. Качаюсь, смотрю не моргая, и что-то рождается внутри — сильное и болезненное, словно танец пробуждает скрытое. Желания кружат водоворотом, утаскивая на самую глубину подвластной ему бездны.
А что там? Там он… Только он. И он смотрит на меня, без слов приказывая. И я подчиняюсь, потому что самое желанное — подчиняться его приказам. Там, в этой бездне, Краст иной. Там его глаза смотрят властно, губы улыбаются с уверенной насмешкой, движения совершенны… Он — совершенен. Больше нет настороженности, нет злости… Краст движется, и я готова рыдать, поклоняясь ему, как божеству. Он дик. Свободен и завораживающе прекрасен. Он — бронзовый бог… Он оказывается рядом, прикасается — кончиками пальцев к щеке, к шее… и я слышу собственный стон. Облизываю губы, и снова он близко, словно обжигает обещанием наслаждения… В голове стучит ритм, созданный Крастом, а я так безнадежно нуждаюсь в его прикосновениях… В нем…
Разворот… стук палок, прыжок! Легкое приземление, удар! И снова покачивание…
— Очнись, лирин, — насмешка в голосе Краста заставила сглотнуть.
Танец закончился, но я все еще жила им, дышала, чувствовала… И переживала картины того, что увидела в своей голове! И это было так живо и ярко, что мне и сейчас чудилось ощущение горячих пальцев на моей коже.
Или… Или оно было — это прикосновение?
Отвернулась, скрывая пылающие щеки.
Ильх молча поднял сброшенные сапоги, обулся, накинул меховую безрукавку. Я в это время оторопело глазела на застывших йотунов. Сейчас чудовища были похожи на снежные скульптуры — устрашающие и неподвижные шедевры сумасшедшего мастера. Их было много, не менее сотни, и все они замерли в неподвижности.
— Они спят, — тихий голос Краста оторвал меня от изумительного зрелища. — Но нам надо торопиться. Ветер ай-ро силен, разбудит.
Мало что понимая, я побежала за ильхом, который уверенно двигался мимо окаменевших хищников и льдин. Очень хотелось схватить Краста за руку, но не решилась.
— Ветер. Чем он громче, тем короче сон йотунов.
— Почему они разные? — сглотнув, я переступила через голубой огонек. — У одних хвост, у других рога…
— Мы с тобой тоже разные, — хмыкнул ильх.
Я осеклась, осознавая его слова. Самки и самцы, значит? И кто есть кто?
— С огоньками — это самки, да?
— Конечно. Заманивают в недра горы глупых чужаков, которым не сидится в теплом доме! — в голосе Краста прозвучало раздражение. — Шевели ногами, лирин!
Огрызаться я не стала, за насмешкой ильха явственно звучала обеспокоенность. Краст уже почти бежал, и я с трудом поспевала за ним. Ледяная пещера то сужалась, то снова расширялась, вырастали из пола хрустальные пики, порой они сливались со сталактитами, образуя колоны, арки, кружевные туннели и зеркала, в которых отражалась искаженная, испуганная Вероника! Здесь было жутко красиво, правда, рассмотреть ничего толком не удавалось.
Ноги снова поехали, я вскрикнула, теряя равновесие.
— Тихо! — прошипел Краст, хватая меня за шкирку и дергая вверх.
В глубине за нашими спинами что-то грохнуло, зашипело, зашуршало. Порыв ветра ударил в стены, почти сбив с ног, и я на миг изумилась — неужели пещера сквозная? Иначе откуда такой сильный ветер?
— Скорее! — ильх дернул меня за руку, оглянулся на миг. В разноцветных глазах его мелькнул злой огонек.
Я бежала со всех ног, уже задыхаясь от усталости. Льда стало больше, он образовывал вверху странную полусферу, прутьями спускаясь к земле от длинного центрального хребта.
Хребта?
Я вскинула голову. Точно! То, внутри чего мы бежали, напоминало клетку ребер! Да вон же внутри — кости, только заключенные в оболочку льда! Скелет! Перворожденные, да это же… скелет дракона! Полностью обледеневший!
Ветер из нутра пещеры снова ударил в спины, и на этот раз на ногах не удержался даже Краст. Мы рухнули и покатились, я свалилась на ильха, путаясь в одежде. Зло зашипев, риар скинул меня со своего тела и тут же вздернул вверх. Ледяной поток усилился, теперь мы двигались словно в огромной аэротрубе, затягивающей обратно в пещеру. Обледеневший череп дракона скалился разинутой пастью, Краст вцепился ладонью в белеющий клык. Я вскрикнула, снова рухнув на скользкий пол. Поток воздуха тянул меня обратно, словно огромная волна — щепку. Ноги оторвались от пола, и лишь ладонь Краста не давала затянуть в ужасающую ледяную бездну!
— Краст…
Вспыхнули разноцветные глаза. И риар разжал ладонь, отпуская меня!
Стремительный поток легко подхватил мое тело, взметнул, потащил…
— Ай-ро!
Злобный крик ильха ударился о стены пещеры, тысячекратно умножился хрустальным эхом. Звон прокатился по льду, нарастая до жуткого ультразвука, и я, закричав, рухнула на пол, зажимая уши.
А когда подняла голову, то показалось, что я оглохла, такая тишина стояла вокруг. Не было звона, не было ветра. Лед на скелете давно почившего дракона покрылся трещинами.
Краст стоял на коленях, низко опустив голову.
Наверное, я издала какой-то писк, потому что ильх покачнулся и посмотрел на меня. Искаженное бледное лицо, пустые глаза без капли узнавания. Я видела незнакомца. Страшного, чужого, пугающего незнакомца…
— Краст?
Он моргнул, и маска чужака спала, показав лишь уставшего мужчину. Он поднялся, кивнул в сторону стены.
— Идем. Там есть проход.
Я кинулась в указанную сторону, а уже через несколько минут мы выбрались на снег, и я зажмурилась от яркого вечернего солнца.
И почти наткнулась на йотуна, который издал жуткий, сводящий с ума рев-свист.
