— Ночь заканчивается, скоро утро.
— Сколько? — изумилась я. — Но почему я так долго…
— В когтях йотуна яд, лирин. Как и в клыках. Жертва, получившая лишь царапину, сдается без сопротивления, потому что не помнит себя. Звери не убивают сразу, тащат в свои пещеры. Странно, что ты их увидела. Те, кто попал под власть голубых огней, обычно в себя не приходят.
— Так это что-то вроде… гипноза? — догадалась я, вспомнив, как бежала за хвостом йотуна по скалам, совершенно не понимая, что делаю. Краст смотрел непонимающе, и я пояснила: — Внушение. Обман. Морок.
— Да. Ты поняла верно.
Отобрала у него плошку и с удовольствием допила оставшееся там варево. Краст смотрел на меня, как на помешанную, потом сунул в руки другую кружку — с водой.
— Тебе надо больше есть и пить. Так быстрее выйдет яд.
— Я должна попросить прощения. Мне жаль, что все так вышло. Спасибо, что пришел за мной.
Краст смотрел не моргая, в разноцветных глазах его дрожал огонек оплывшей свечи, тлеющей в глиняной чашке.
— Твоя смерть слишком дорого мне обойдется, Ника, — медленно произнес Краст, и я почему-то разозлилась.
Ну да, условия договора. Риар просто не желает платить совету выкуп, если со мной что-то случится! Потому и искать пошел. И вроде все правильно, но как-то… обидно!
— Но ты не виновата, нареченная, — неожиданно сказал он, и я повернулась удивленно. — Это я виноват. Нельзя винить гостью за то, что она не видит опасности в чужом доме. Я должен был тебе рассказать, предостеречь. Но не сделал этого, потому что слишком злился на отца за навязанную невесту. Только в этом нет твоей вины.
От удивления я даже на миг потеряла дар речи и схватила чашку, отпила. Поперхнулась, закашлялась. Краст осторожно похлопал меня по спине, и я смутилась.
— Ты меня раздел?
Он глянул насмешливо.
— Да. И на твоих костях по-прежнему почти нет мяса, лирин. Совсем немного. Пожалуй, это тоже упрек мне. Надо лучше кормить тебя.
— У меня такая конституция, — растерянно пробормотала я и уже хотела снова пояснить слово, как ильх хмыкнул.
— Против жирной мясной похлебки, каши и пирогов еще ни одна… конституция не устояла. — И улыбнулся снисходительно, увидев мое удивление. — Я понял, о чем ты, нареченная. Не так я и глуп.
— Я никогда не говорила, что ты глуп, — тихо произнесла я. — Напротив…
Он склонил голову, рассматривая меня. И я вдруг с какой-то пугающей ясностью осознала, что мы одни в каком-то доме без окон, тесном и темном, где пахнет травой… а на мне почти ничего нет. И ильх смотрит на меня так странно… и горячо.
— Ты… порвал мое нижнее платье? — сипло выдавила я, отводя глаза и разрывая странный обмен взглядами, который будил внутри запретное.
— Нужно было перевязать рану. — Голос ильха прозвучал спокойно, только хрипло.
И эти царапающие нотки всколыхнули внутри жар, обожгли низ живота так, что я инстинктивно сжала колени.
Легкое движение под покрывалом не укрылось от взгляда ильха, и Краст уставился туда, где были мои ноги и бедра. И так же резко отвернулся.
— Тебе надо поесть.
Он поднял с пола плоскую, плохо обработанную глиняную тарелку, на которой дымилось свежеобжаренное мясо. Конечно, никаких приборов не было, но, кажется, я начала к этому привыкать. Вот только голода совсем не чувствовала.
— Надо, — приказал Краст, беря кусок и поднося к моим губам. — Открывай рот, нареченная.
Я упрямо сжала зубы, косясь на еду, и Краст поднял брови.
— Руки я помыл, если ты переживаешь. Протер горькой бодрянкой и снегом, в Дьярвеншиле все так делают, чтобы не заболеть.
Я смутилась и приоткрыла губы. И тут же во рту оказался сочный кусок. Живот заурчал, отзываясь на пищу.
— Только не помню, я тер снегом до того, как разделал тушку, или после? — задумался ильх, и я поперхнулась.
Но тут заметила пляшущие искры смеха в разноцветных глазах и поняла, что риар надо мной просто шутит! А пока я размышляла над этим удивительным событием, Краст сунул мне в рот еще один кусок.
— Кто это? — спросила я. Вряд ли в горах водятся кролики.
— Хорн.
Я вспомнила птицу с лысой шеей и чуть снова не подавилась. Ильх заботливо похлопал меня по спине и тут же сунул в рот еще один кусок, не давая мне возмутиться.
— У хорнов жирное, сытное и полезное мясо, потому что они едят семена бодрянки, — у моих губ уже маячил очередной кусок, и я возмущенно засопела. Краст проигнорировал. — Но мы никогда не убиваем хорнов, в Дьярвеншиле эта птица неприкосновенна. Так что для тебя я нарушил закон. Поэтому жуй и молчи, не порти память об этой птице упреками.
Я насупилась и зарычала, когда Краст сунул в рот следующий кусок. И ненароком цапнула ильха за палец, чтобы неповадно было совать их ко мне в рот! Вот только Краст даже не поморщился, что б его! Только ухмыльнулся и провел мне по губам, стирая капельку сока.
А потом руку убрал и опустил голову, скрывая от меня лицо.
Я заерзала на жесткой лежанке. Ильх сидел, касаясь меня бедром, и эта близость вызывала ненужные эмоции.
— Как ты меня нашел?
— Тебя видели, когда ты шла на скалы. А потом пришлось слушать камень.
— Слушать камень? — снова изумилась я.
Губы Краста дрогнули, левый уголок чуть приподнялся.
— Я слышу камень. Это то, что мне досталось с кольцом Горлохума. Немного.
— Но ты смог меня найти. И спасти, — горячо прошептала я. — Я так благодарна, Краст. Если бы ты не пришел…
Заканчивать мысль смысла не было.
— Ты долго молчала, а я потерял следы, — негромко обронил ильх. — Камень не может рассказать то, чего не слышит. Но я хорошо знаю Злую гору.
Риар повернул голову, и меня снова опалило жаром, стоило увидеть его глаза. Что-то тягучее и опасное дрожало в самой глубине, что-то такое, что вызывало беспокойство и жар. Так же смотрел бронзовый бог в пещере…
Он поднялся, принес кружку, доверху наполненную крупными синими ягодами.
— Ешь. Мы зовем ее ирья. Полезная и очень вкусная. Растет на скалах под снегом.
Я неуверенно сунула в рот несколько ягодок. Сок растекся по губам и языку свежей сладостью.
— А ты? — решила я поделиться, и у ильха изогнулся уголок рта.
— Это тебе. Здесь ирьи полно, только снег раскопай. А я сыт. — Он посмотрел на меня сверху вниз. Глаза ильха терялись в тени, не попадая в узкую полосу света, и разобрать выражение его лица мне не удавалось.
— Надо проверить повязку.
Он потянул вниз мое покрывало, и я как-то нелепо прикрыла ладонями грудь. Умом понимала, что глупо, он все равно уже все увидел, но не смогла отделаться от смущения. Словно сейчас я все чувствовала острее, жарче, опаснее… Словно тесное и полутемное помещение сделало нас ближе, и каждое прикосновение мужских пальцев отзывалось внутри звоном и горячим спазмом. И еще вспомнился его первобытный танец внутри ледяной пещеры… То, как двигалось бронзовое тело, как выступали под кожей мышцы и сухожилия, как разлетались темные волосы…
