Он отвесил мне еще один поклон, кивнул Амару и скрылся за колонной. Амар со вздохом потер виски сквозь ткань капюшона – плащ он так и не снял.
– Гупта не привык к компании. Надеюсь, он тебя не обидел. Он может часами вести беседы о разумных подводных существах, но протокол и этикет ему не даются.
– Возможно, это к лучшему.
– Тебе нет дела до цветистых речей советников?
– Я им не доверяю. Опыт показал, что красивыми словами прикрывают дурные вести.
– Хорошо подмечено, – улыбнулся Амар. – Прошу, следуй за мной.
Он провел меня в огромный зал с низко висящими светильниками. Вдоль правой стены тянулись зеркала, вдоль левой – окна. За открытыми створками виднелась ночь во всем ее великолепии. Светильники окрашивали комнату в бледно-золотистый цвет. По центру, возле небольшого столика, заставленного тарелками с дымящимися рисовыми лепешками, маслянистыми кусочками наана
[19] и чашами с горячим дхалом
[20], лежали две подушки шафранового цвета. Шагнув ближе, я устремила взор на замысловатый ковер с изображением гигантского макара. Телом ему служил струящийся изумрудный шелк, мерцающий в золотом свете, так что морской дракон казался почти живым. Я вновь вспомнила Гаури и последнюю нашу ночь вместе. «Мы могли быть звездами или близнецами-макарами с хвостами такими длинными, что ими можно дважды обхватить океан».
Амар пристроился на одной из подушек и протянул мне золотое блюдо:
– Прошу.
Мои единокровные сестры вечно разыгрывали плохой аппетит, но наан был слишком притягателен, чтобы отказываться от него в угоду скромности. Целый час я наслаждалась пищей, желудок мой согревался дхалом и едва не лопался от сытости. Когда мы закончили, на столике появился стеклянный поднос с мятным чаем и чашей, полной засахаренных семян фенхеля.
– Что скажешь о моем королевстве? – спросил Амар.
– Оно прекрасно. – «И здесь так пусто. Куда все подевались?» – Наверное, даже опасно жить в такой роскоши и вечном отдохновении.
– Это не место отдыха. – Амар глянул в окно, где мерцал за облаками осколок луны. – Дождемся, когда луна позволит мне раскрыть тебе все здешние секреты. А до тех пор ты должна осваивать науку правления. Я буду испытывать тебя, и сам дворец будет, по-своему.
Я резко распрямилась.
– Испытывать?
– Можешь считать это знакомством. – Голос его стал ниже. – Испытанием всех обычных качеств правителя. Я проверю твои клыки, когти и кровожадность.
Амар умолк и провел пальцем по внутренней стороне моего запястья, и от едва заметного прикосновения мой пульс ускорился. Я нахмурилась и отдернула руку. Предательская кровь.
– Я испытаю твои глаза, уши и мысли.
– То есть никакой географии? – уточнила я полушутя.
– Здесь она бесполезна. – Амар пожал плечами. – Сама увидишь.
– История?
– Написана победителями, – пренебрежительно отмахнулся он. – Мне не интересны односторонние байки.
– Легенды? Народные сказания?
На сей раз Амар усмехнулся:
– Возможно. У тебя есть любимая сказка?
Горло перехватило. Я представила Гаури, что стоит под моей дверью и требует сказку на ночь.
– Их много… а у тебя?
– Все. Кроме трагичных. Терпеть их не могу.
Жены в гареме как раз предпочитали трагедии. Они нуждались в историях о несчастных влюбленных. Они жаждали предательств и признаний в любви, которые завершались смертью сказителя у их ног.
– Ты не считаешь их романтичными?
– Нет, – напряженно ответил Амар. – В истинном горе нет романтики. Лишь тоска и ярость. – Затем поднялся на ноги. – Завтра ты сможешь осмотреть дворец целиком. Теперь он твой.
Его слова эхом отозвались в голове. Весь Акаран – его необъятные просторы, величественная роскошь и волшебная аура – теперь мой. Даже после прогулки по Ночному базару и вкуса фруктов из его сада я все еще не уставала поражаться. Но радость казалась призрачной, словно я не до конца ее понимала. Я все время вспоминала миг, когда сжимала в руке флакон с ядом: я не имела ничего, была никем и почти… ушла в никуда. И даже став хозяйкой нового королевства, сердцем я все еще стремилась к знакомому и родному.
– Мое королевство… – неуверенно начала я, – не пострадало? Ты знаешь, что случилось с моей сестренкой Гаури?
Плечи Амара напряглись.
– Твоя сестра в безопасности. А теперь идем, я покажу тебе наши покои.
Каждая кость в моем теле ныла от боли, но натянутые нервы не позволили ей поддаться. Амар безмолвно повел меня из золотого зала по бесконечным коридорам. Я щурилась, пытаясь разглядеть в темноте детали, но тени все скрадывали.
Наконец мы добрались до мраморной двери, за которой могла находиться лишь опочивальня. Сердце зачастило, и на секунду подумалось, что от волнения я могу расстаться со своим обильным ужином. Амар распахнул дверь в комнату с высоким потолком и круглой кроватью, окруженной полупрозрачным струящимся пологом, что расплывался на полу шелковым озером. Вдоль стен сверкали прекраснейшие бордюры, и любая комната во дворце Бхараты в сравнении с этой роскошью показалась бы нищенской лачугой.
– В соседней комнате должно найтись все, что может тебе понадобиться. – Амар указал на спрятанную дверь.
Затем вежливо склонил голову и ушел в личные покои.
Он ни словом не обмолвился о том, чтобы разделить спальню.
Возможно, он слишком устал или переел. Или я его не привлекала. В груди кольнуло разочарование. Я не могла похвастаться молочной кожей, как у Парвати, или густыми ресницами Джаи, но и уродиной себя не считала. Хотя в этой просторной комнате чувствовала себя маленькой и нелепой. Слуги не явились, чтобы помочь мне с одеждой, но я не возражала, ибо в Бхарате привыкла сама о себе заботиться. Как ни странно, в спальне не нашлось зеркал, но хватило и одного прикосновения к лицу, чтобы понять, как я выгляжу. Сурьма давно уже растеклась от глаз к вискам. Застонав, я сполоснула лицо водой и начала избавляться от сари и украшений – утомительнее работы не придумаешь.
Я слепо ощупывала себя, тыкала в переносицу, растягивала щеки. К семнадцати годам я так и не доросла до идеальных пропорций лица, кожа моя лоснилась, а лоб покрывали раздражающие бугорки. Я глянула вниз, оценивая узкие плечи, острые ключицы, талию без изгибов. Я походила на мальчишку. Может, потому Амар не проявил интереса.
Я вернулась в опочивальню и застыла, увидев его у подножия кровати. Амар лениво играл с манжетами рукавов. Глупое разочарование испарилось.
