– Ты боишься? – спросил он.
«Не зажимайся». Я выспрямила спину. Если б могла, я бы даже ему в глаза заглянула.
– А должна?
– Хочется надеяться, что есть вещи пострашнее, чем разделить со мной кровать. – Амар отвесил поклон. – Разве не обещал я тебе, что мы будем равны? Тебе решать, где я приклоню голову. Я не прикоснусь к тебе без позволения.
Шагнув к кровати, я сгребла целую гору ненужных подушек. И, чувствуя на себе взгляд Амара, вместо того чтобы сбросить их на пол, сложила из них стену посреди ложа. Амар подошел к противоположной от меня половине. Несколько слабых выдохов – и огонь в диях погас.
– Пугающая крепость, – протянул Амар, толкнув одну из подушек. – Неужели ты так мало в меня веришь?
– Да.
Он засмеялся, и смех оказался неожиданно… мелодичным.
– Не правда ли, темнота прекрасна? Она позволяет нам говорить, не видя. Чтобы ни сдвинутые брови, ни улыбки, ни мрачные взгляды не туманили наши слова.
Я лежала, натянутая как струна, а Амар продолжил:
– Я не лгал на Ночном базаре. Я готов сорвать звезды с неба, только пожелай. Ради тебя – что угодно. Но ты должна доверять мне. Не забывай о своем обещании.
Я помолчала мгновение.
– Не забуду.
А после не сказала ни слова.
Воздухом между нами можно было резать сталь. Миновал час, прежде чем я осмелилась взглянуть на Амара. Он лежал, отвернувшись от меня, и только темные кудри виднелись в лунном свете, что озарял его силуэт серебром. Чем дольше я смотрела, тем острее становилось странное чувство внутри – вроде ноющей боли в висках, когда позабытые сны прорываются в память.
Я уставилась в потолок, борясь с нахлынувшей слабостью. И прокручивала в голове прошедший день, медленно, не упуская ни единой детали – от сияющего шва на разорванном небе Ночного базара и ощущения ароматной кожуры сказочного фрукта под моими зубами до величественного запустения Акарана. Я поворачивала события так и сяк, снова и снова, подтачивая воспоминания, точно вода речную гальку, пока не убедила собственный упрямый разум, что все произошло на самом деле, что каждый миг этого дня – реален.
И все же, какие цели преследовало королевство, сокрытое между миром людей и Иномирьем? И почему выбор пал на меня? Я уже поняла, что Акаран и Бхарата отличаются друг от друга как день и ночь. Но было нечто захватывающее в этих различиях… обещание перемен, таящееся в камне дворцовых коридоров.
9. Оборот луны
Утром, когда я проснулась, Амара рядом не было. Я коснулась пальцами его половины кровати – холодные простыни, значит, он встал уже давненько. Плохой знак для первого дня в роли королевы. Я потянулась к волосам и, с трудом сдержав стон, понадеялась, что Амар ушел затемно. Я буквально запуталась во всклокоченных прядях – ну сущая дикарка.
Пол заливал серый дневной свет, озаряя золотые бордюры, тянущиеся вдоль стен, и резные двери. Я вертела головой, все еще не веря своим глазам. Вчера утром я думала, что вскоре буду бродить по коридорам царства мертвых, но вот я здесь…
– Рани? – послышалось снаружи, и я узнала голос Гупты. – Пожалуйста, наденьте что-нибудь повседневное. Я подожду здесь, дабы сопроводить вас в трапезную, где мы сможем обсудить ваши дела на сегодня.
Сопроводить? Дела? В Бхарате я никогда не жила по расписанию.
– Хорошо, спасибо, – откликнулась я дрожащим голосом.
Над чашами с водой в прилегающей комнате клубился пар. Я подергала себя за волосы, разглядывая грязные пряди. С тем же успехом я могла и не покидать джунгли.
Когда я умылась и вернулась в спальню, кровать была застелена, а поверх покрывала лежало ярко-зеленое шелковое сари. Тут же стояла кварцевая чаша с массивными кольцами, еще одна – с горстью браслетов, и третья – с изящной цепочкой на лодыжку с подвесками-соловьями.
Я медленно завернулась в шелк, наслаждаясь его прикосновениями. Двигаться в нем было почти страшно – а ну как разорвется, – но ничего ужасного не случилось. Я медленно перебрала тяжелые украшения, но в конце концов не смогла ничего надеть. Ямочка меж ключиц казалась холодной и пустой без маминого ожерелья, и никакие драгоценности не могли его заменить.
Когда я вышла из комнаты, Гупта сверкнул зубами в улыбке, кивнул и устремился прочь. Несмотря на холодность Акарана, бледные стены его коридоров и зеркальные панели фойе будто пели мне. Все в той же трапезной нас ждал стол с блюдами, полными снеди и фруктов. Я придвинула стул поближе, украдкой посматривая в окно на бесплодный пейзаж Акарана. Мое нынешнее одиночество было куда хуже беспрестанных взглядов в гареме раджи. Там я хотя бы знала, кто наблюдает. А здесь меня изучали, взвешивали и испытывали даже стены.
– Надеюсь, вы хорошо спали, – сказал Гупта.
– Да, благодарю. – Я оглядела просторный зал. – Составите мне компанию?
Он колебался, как и вчера, избегая смотреть мне в глаза.
– Полагаю, это будет приемлемо.
Я с трудом удержалась от шутки, мол, я не кусаюсь… часто.
Едва усевшись, Гупта тут же начал натирать стол и искать несуществующие пылинки.
– Я знаю, Амар за меня извинялся. – На сей раз голос его звучал тихо, нерешительно.
Я застыла. Он назвал Амара по имени. Я никогда не слышала, чтобы кто-то из придворных или советников обращался так к моему отцу, как бы ни были они близки. Любой из них скорее бы себя обезглавил. Гупта смотрел на меня робко, возможно, с любопытством – ждал, как отреагирую на подобное панибратство. Когда я промолчала, он заметно расслабился.
– Да, но в том не было нужды, – наконец промолвила я. – По-моему, ваше пренебрежение правилами придворных речей и этикета весьма… освежает.
Гупта округлил глаза и почесал нос:
– Правда?
– Для меня это неважно, – улыбнулась я.
Он ухмыльнулся в ответ, и нос его расплылся по лицу.
– Рад это слышать, рани.
Я прикусила щеку. Я не желала быть пленницей незримых рамок для каст и чинов. В голове эхом отдавались слова отца: бессмертие в чувствах. Если это королевство принадлежало мне так же, как и Амару, нужно было доказать свое право. А значит, принять Гупту, как принял его Амар. Не как советника или придворного – как друга.
– Зови меня Майей.
Гупта стиснул ладони в кулаки и быстро отвернулся. Показалось, в глазах его сверкнули слезы, но лица ко мне он так и не поднял, а принялся оттирать очередное пятно на столе.
– Ненавижу грязь. Знаете ли вы, что в одной крупице грязи обитает по крайней мере пять тысяч крошечных существ? Отвратительно. Такое толком никогда не очистишь. – Он поморщился.
– Откуда ты знаешь? – спросила я, разрываясь между неверием и смехом.
