– Договорились, ваше сиятельство, – сказала я.
Камала заржала, покусывая меня за руку, и я ее шлепнула.
– Превосходно, – кивнул Сканда. – А после всего обсудишь оплату с придворным казначеем. Придумала что-нибудь?
Позади него за баньяном мелькнула тень. Я сдержала еще одну улыбку. Гаури. Она явно все слышала. Я и не собиралась следовать плану Сканды, каким бы превосходным он ни был, ибо правильностью тут и не пахло. По крайней мере, когда отец прибегал к хитростям, то лишь во благо страны, а не ради сохранения собственного лица.
– С вашего позволения, я бы хотела устроить бдение у дворцового храма, и пусть любой придворный, пожелавший поговорить со мной, приходит. Если вы сумеете убедить принцессу Гаури явиться на одну из встреч, то, возможно, лучше пригласить также еще кого-то… гаремную жену, с которой Гаури близка… дабы она стала свидетельницей нашей беседы и затем разнесла весть.
– Чудесно.
Сканда провел рукой по волосам, и сердце кольнуло коротким воспоминанием об Амаре – так часто он совершал подобный жест в Нараке, зарываясь длинными пальцами в смоляные кудри. Я должна была вернуться к нему и не могла тратить время попусту.
– Если позволите, ваше величество, я бы хотела устроить все сегодня же.
– Сегодня? – ошеломленно повторил Сканда.
– Думаю, так все будет выглядеть более естественно в глазах ваших подданных. Я появилась и изменила помыслы принцессы – все как на ладони. Сразу понятно, что вы не удерживали меня целые сутки во дворце, пытаясь запугать и подкупить.
Братец одобрительно кивнул:
– Ты слишком умна для шарлатанки. Как долго уже промышляешь обманом?
О, если бы он только знал.
– Годы, – ответила я с легкой улыбкой.
– Считай, все уже сделано.
Сканда махнул на дворцовый храм, нервно покосился на Камалу и направился к одному из своих советников.
– В чем дело? – зашипела я на демоницу. – Я уж думала, ты прямо здесь и сейчас заговоришь и нас вышвырнут.
Та на меня даже не взглянула.
– Дхармараджа.
Я застыла:
– Что Дхармараджа?
– Я ощутила его присутствие.
Голубые вены, некогда выпиравшие из-под ее кожи, полностью скрылись под перламутровой шерстью. И гранатовые глаза превратились в черные омуты. Камала окончательно стала зверем.
– И?
– Он появился, но только на мгновение.
– Куда он направился?
– Этого я сказать не могу даже за всю соленую плоть в мире, – вздохнула Камала.
– А где был?
– Вот об этом-то я и пыталась тебе сообщить, возможная королева! – воскликнула она и забила копытом. – Он был в Чакарском лесу. Ты не ошиблась.
Я не ошиблась. Осознание этого согревало, пусть даже новой раной жгла сердце и другая истина – я упустила Амара. Но я доверилась чутью, и оно не подвело. Я бы порадовалась словам Камалы, кабы так не разозлилась.
Демоница вздохнула:
– Но есть еще кое-что.
– Что?
– Он что-то там оставил.
– На том самом месте?
– Да.
– Что именно?
– Я не знаю. О таком даже мои обостренные чувства не расскажут. Хотя это стало бы отличным подспорьем. Не пришлось бы больше ждать, прячась по кустам и надеясь, что мимо пройдет какой-нибудь ничего не подозревающий глупец. Пусть бы они еще носили на головах такие таблички с надписью «Съешь меня!», было бы…
– Эта штука движется?
– Да, да, но в пределах небольшого участка. Думаю, она спит. И подозреваю, что чего-то ждет.
– С чего ты взяла?
– Ах, глупая рани, глупая садхви, у меня большой опыт общения со смертью. Я знаю, что она ждет. Ждет мягкой пульсации свежесобранных душ. Ждет возможности окрасить твои губы в алый цвет крови, похрустеть твоими костями и надеть их как грохочущий праздничный наряд.
– Значит, Дхармараджа туда еще вернется?
– Да.
– И долго смерть обычно ждет?
– Вечности и миги.
Я не могла бросить Гаури. Не сейчас, когда я впервые за несколько недель так близка к встрече с ней. Нужно было поторапливаться.
– Скажи, когда эта оставленная Дхармараджей штука пошевелится. Или что-нибудь сделает. Ты же можешь почувствовать?
– Могу, желаю, должна, сделаю, – пропела Камала.
– Хорошо.
Я потянула ее за поводья, собираясь отправиться к дворцовому храму, как вдруг сзади кто-то мягко приземлился после прыжка, и в шею мне уперлось острие кинжала.
– Стой где стоишь, самозванка.
Я замерла.
– Напоминаю, что могу кого-нибудь съесть, – наклонилась ко мне Камала.
– Нет, – прошипела я.
– Нет? Ты не будешь стоять? – рассмеялась за моей спиной Гаури.
– Я говорила не с тобой, а с лошадью.
Камала возмущенно фыркнула.
– Я слышала твою беседу с моим братом.
– И что с того?
– Я знаю, что вы задумали, и не допущу этого.
Я наконец повернулась. Гаури возвышалась надо мной на голову – просто не верилось, что совсем недавно она неслась ко мне навстречу и обнимала за талию. Теперь я боролась с желанием ее обнять. Взгляд ее был смертоносен и расчетлив – безусловно, влияние быстрого и внезапного погружения в придворную политику. А если добавить еще и военное прошлое… Умная девочка. Когда наши глаза встретились, она застыла, чуть приоткрыла рот и отвернулась.
Узнала меня? Мне бы этого хотелось. Хотелось, чтобы сестра разглядела истину под шафрановой одеждой, рваными волосами и пепельной кожей. Но она покачала головой, словно стряхивая секундное наваждение, и вновь приставила кинжал к моему горлу.
– Ты слышала, что я сказала твоему брату. В Бхарате это ничего не значит.
На лице Гаури мелькнула улыбка.
– Ты не похожа на шарлатанку.
Ее чуть вопросительный тон будто вернул меня в прошлое. В мгновение ока мы очутились в той, прежней Бхарате, укрытой роскошным ковром деревьев и пропитанной насыщенным ароматом упавших на землю фруктов. И восьмилетняя Гаури вновь тихонько, нерешительно спрашивала, кем мы будем в следующей жизни. Двумя звездочками? Макарами с хвостами такими длинными, что ими можно дважды обхватить весь мир? Я сглотнула вставший в горле ком, затаптывая воспоминания, будто гаснущий костер.
– А ты не похожа на убийцу. – Я отвела в сторону острие кинжала. – Я хочу помочь тебе.
Мне удалось ее ошеломить. По щекам Гаури пополз знакомый румянец.
