– Какой сейчас год, пан Пупек?
– Да брось ты, Иоганн! Двенадцатый, какой еще!
– И где же мы с тобой?
– Где, где… На войне!
– Точно, что на войне…
Голос фон Торвена звучал так странно, что корнета пробрал озноб. Он подумал, с силой провел ладонью по лицу, взглянул на пальцы.
– Х-холера! Иоганн, я спятил, да? Умом тронулся?
И тут фон Торвен улыбнулся – впервые за весь разговор.
– Нет, просто здорово ушибся. Скоро все вспомнишь, а я помогу. Двадцать лет с войны минуло, приятель. Я к тебе в гости приехал, в Петербург. А нас с тобой на охоту позвали, в Тамбов – чудо-волка ловить, для Кунсткамеры. История эта долгая…
– Нет, – твердо сказал пан Пупек, истинный шляхтич. – Врешь ты или тоже безумен – истории обождут. Давай выбираться, Иоганн. Не ровен час, французы нагрянут. Я девушку понесу, а ты уж хромай, как получится. Ногу зацепило, да? Ничего, найдем врача…
«Тут бы самому не ударить лицом в грязь! – думал он, поднимая тяжелую, будто смертный грех, девицу. – Ох, колено! Ладно, дотащу… как-нибудь…»
3
– Вы уже встали, князь?
– И даже раздобыл нам чаю. Кофе тут не в чести.
Волмонтович посторонился, давая проход. Чувствуя себя медведем-шатуном, Эрстед выбрался из ветхой избушки. В сей хибаре они провели ночь. «Варягам» любезно предоставили лучшие апартаменты – прочие естествоиспытатели, включая генерала Хворостова, ночевали у горевших до утра костров.
К счастью, Амалию фон Клюгенау удалось оставить в генеральском имении. За столом Эрстед, не скупясь на краски и душераздирающие подробности, описывал даме прелести бивуаков. К беседе не замедлил присоединиться гостеприимный хозяин, поведав с десяток занимательных историй:
– …а утром глядим: примерз! Каков ремиз, а? И на веках – иней…
– Oh, mein Gott!
– …промазал. Ерошка заряжать – куда там! Кабан его с ходу – хрясь!
– О-о-о!
– Клыками, значит, в пузо. Кишки наружу…
В итоге фрау Амалия сделалась задумчива и вскоре сообщила, что столь мужественное занятие, как охота, – не для нее, слабой и впечатлительной. Вдову заверили, что буде «монстру» изловят – ей покажут первой. На чем вдова и успокоилась, милостиво докушав поросячий бочок. Генерал тайком подмигнул Эрстеду: какова монстра! – и датчанин проникся к старику искренней симпатией. Склочный нрав Хворостова, равно как манера постоянно перебивать собеседника, не стали тому помехой.
Ей-богу, пустяки в сравнении с юностью души!
К месту охоты выехали бурной толпой: генерал с челядью, фон Ранцев, компания охотников, отряженных Академией наук, со слугами… Судя по выговору, охотники были, как и фон Ранцев, поляками – либо польскими немцами. «Что, в Академии русских не нашлось?» – подивился Эрстед. Однако спросить постеснялся. Если в тамбовской глуши водятся монстры из Эльсинора, в имении Гагарина гостят датчане, француз, поляк, китаянка… Ах да, еще и герр Чжоу образовался! – то почему бы не пожаловать в эти края и целой компании земляков Волмонтовича? Не хватает лишь его величества Фредерика VI – вступиться за несчастных «песиков», если таковые сыщутся.
Оловянная кружка с дымящимся чаем обожгла пальцы.
– Благодарю, князь.
Волмонтович прискакал вчера поздним вечером. Его сопровождал испуганный насмерть курьер – гонца посылали в Ключи сообщить князю о решении Эрстеда. Злой, как черт, князь едва не загнал лошадь. Он дулся на Эрстеда, не скрывая обиды. Почему не предупредил загодя? Почему не спросил совета? Приспичило, да?! Холера! А ну как сожрет вас та «монстра» без меня и не подавится?!
Впрочем, князь скоро оттаял. На вопрос, как там поживает герр Чжоу, ворчливо сообщил, что следить за китайцем он поручил Шевалье. Да, кстати: сукин сын азиат нервничает. Твердит: у вас, господа, три дня. Больше ждать не могу. Иначе резервуар треснет и все ци выльется.
Хотите присутствовать при опыте? Извольте поторопиться!
«Поторопиться? – Эрстед отхлебнул чаю, стараясь не ошпарить губы. – Хорошо ему говорить! Ах, герр Чжоу, Эминент, покойник Гагарин… Не воевать бы нам! Соединить бы вашу мистику с научным подходом – взвесить, измерить, подвести теоретическую базу… Да мы бы горы свернули! Наши академики тоже хороши: «Шарлатанство! Оккультные бредни!» Месмера затюкали, стервецы…»
– Так что кулеш готов, ваши благородия…
Рядом возник крепенький мужичок из дворни Хворостова. Мужичок зябко прятал кисти рук в рукава зипуна. Кудлатую шапку, похожую на кедровую шишку, он нахлобучил по самые брови.
– Пожалте до компании…
От костра тянуло сытным запахом. Животы откликнулись энергичным бурчанием. В два глотка допив остывший чай, Эрстед поднялся с колоды для рубки дров – и вместе с князем двинулся к костру.
– Здравствуйте, генерал.
Хворостов, помнится, минут пять орал на «варяга», размахивая руками, прежде чем датчанин понял: старик категорически требует, чтобы гости обращались к нему запросто, безо всяких «превосходительств». Генерал и сейчас ворочался, пыхтел, дергал плечами – делал гимнастические упражнения, исключительно полезные для организма. Полезней их Хворостов полагал только водку, и то если много.
Подле него дрожали от страха кусты крушины. Тряслись ветки, кое-где покрытые черными, сморщенными ягодками. Ой, горе-горькое – убежать бы, да корни держат…
– И вам не хворать, полковник. Как спалось?
Эрстед выдавил из себя кислое подобие улыбки.
– Спасибо, не жалуюсь.
– Что-то вы, пардон, смурной. Бодростью неглижируете? – зря. На охоте азарт нужен, кураж. Чтоб глаз горел, а рука не дрожала. Ванька! Кулеша нам, живо! Махнем по стопочке, а?
«С утра?!» – ужаснулся датчанин.
Но генерал был так убедителен, что всякая возможность спора исключалась. Серебряные чарки возникли, словно по волшебству. Под густой кулеш «ерофеич» пошел как родной. Эрстед не удержался, махнул и вторую. Хворостов к тому времени прикончил остаток; теперь старик ревел бугаем, давая распоряжения.
Лагерь пришел в движение.
– Все знают свои нумера? Господин фон Ранцев! На каком стоите? Филька, сукин сын! Запорю! Почто ассистенту его нумер не доложил?!
Меж деревьев копился густой туман. Подкрадываясь к людям, он мешался с дымом костра, рождая зыбкий, причудливый хоровод фигур. Эрстеду некстати вспомнилась «Клоринда» с ее призраками. Гомон вооруженных людей, мачтовый ствол сосны – все это усиливало сходство. Сейчас кто-нибудь заорет: «За борт бесов!» – и где прикажете искать в лесу кальмара?
Он проверил ружье, одолженное ему генералом. Заряжено ли? Не отсырел ли порох на полке? Нет, все в порядке. Не удержался, любовно огладил костяной приклад. «Алмазная грань», гравировка; замок простой, без излишеств, удобный спуск. А вот и клеймо: «Иван Лялин». О Лялине он когда-то слышал от Волмонтовича.
