– Легионеры – это такие бравые ребята в металлических лифчиках и кожаных юбочках? – уточнила баба Вера. – В кино их иногда показывают. Божественные красавчики!
– Ага!
– Чем звенят? – Баба Вера на секунду задумалась. – Яйцами, разумеется. Чем же ещё?
– Вот и я так думаю, – согласилась Марина и пошла к кабинету Ганнушкина.
Ганнушкин сидел за столом и что-то строчил в компьютере. Он ведь был не просто генеральным директором, но и сам являлся хорошим инженером, поэтому иногда писал сопроводительные записки к документации на оборудование или составлял технические условия.
– Привет! – поздоровалась Марина.
– Доброе утро. – Ганнушкин вскочил с кресла. – Присаживайся.
Марине всегда нравилось то, что её начальник прекрасно воспитан и никогда не позволяет себе сидеть в присутствии стоящей женщины. Она села на стул у стола для переговоров и уставилась на шефа.
– Мариш, у тебя всё в порядке? – поинтересовался он.
– Да вроде.
– Мне Сергей Владимирович звонил.
– Кто? – сразу не поняла Марина. Её грозный легионер редко общался с Ганнушкиным только в исключительных случаях, когда милостиво давал тому какой-нибудь окологазпромовский или даже газпромовский заказ на оборудование. Как он говорил, подгонял. Разумеется, не бесплатно.
– Муж твой, – пояснил Ганнушкин.
– И чего хотел?
– Выговаривал мне, что я тебя отправляю по ресторанам с разными проходимцами. Спрашивал, кто с тобой был в четверг, и потребовал его мобильный.
– А ты?
– А что я? Сергей Владимирович один из наших ключевых заказчиков, ты же знаешь. Мы от него очень зависим.
– Ну, Байкачаров тоже один из наших ключевых заказчиков.
– Вот и пусть решают там промеж собой, так сказать, в высших сферах. – Ганнушкин помахал рукой у себя над головой, видимо изображая эти высшие сферы. – Что случилось-то? Ты б сказала, что муж возражает …
– Да ничего не случилось. Вообразил чего-то себе. Он у меня с воображением.
– Раньше как-то я за ним такого не замечал.
– Возраст у него специфический, переходный. Спасибо, что предупредил. – Марина встала. – А мне мобильный Байкачарова можно получить?
– Конечно. – Ганнушкин тут же вскочил. – Вот.
Он записал цифры на бумажке с клейкой лентой и дал её Марине. Марина отправилась к себе в кабинет. Только она села за рабочий стол и стала набирать цифры с бумажки на своем мобильном, как зазвонил её стационарный рабочий телефон. Она приклеила бумажку с номером мобильного Байкачарова к себе на монитор и взяла трубку.
– Ты чего мужу всё-всё докладываешь или некоторые подробности всё-таки оставляешь при себе? – раздался из трубки знакомый голос. Нельзя сказать, чтобы голос этот сочился любовью и нежностью.
– Доброе утро, – сказала Марина. – У нас обычно новости передают по радио.
– Ну, хорошо, хоть не по телевизору показывают.
– Прости. Так случайно получилось. Это подруга моя расстаралась. Теперь уже бывшая.
– А мне без разницы. Я готов быть тебе пластырем во всё тело, лечить твое разбитое сердце, утешать и нянчить, но от разборок с твоим Рукожопом ты уж меня уволь. Будь любезна. – Он нажал на отбой.
Вот тут Марина уже не сдержалась и заревела.
В кабинет заглянула Кристина.
– Упс, – сказала она и исчезла. Через некоторое время вернулась с бутылкой минералки и стаканом.
– Не знаю, поможет ли, но в кино всё время показывают, что тем, кто плачет, обычно предлагают стакан воды. – Кристина налила минералку в стакан и протянула начальнице.
Марине вдруг стало смешно из-за этих слов, она перестала плакать и взяла у Кристины стакан.
– Спасибо.
– Чем помочь?
Марина внимательно посмотрела на Кристину, вспомнила предательство Ляльки, и хотела уже помотать головой, но как-то само собой у неё вырвалось:
– Адвокат мне нужен. По разводам. Хороший. Очень хороший. Самый лучший.
– Я поищу.
– Это конфиденциально.
– Разумеется. – Кристина изобразила на рту застежку молнию и удалилась.
Марина отхлебнула воды, подперла голову руками и задумалась. Приходилось признать, что мама опять права. Со всех сторон права. Ведь даже на добрейшего Ганнушкина, почти друга, нельзя рассчитывать. Если Рукожоп потребует, тот в два счёта уволит Марину с работы. Марина глянула на часы и поняла, что придётся опять завязывать волю в кулак и отправляться на регулярное понедельничное совещание под названием планерка.
Она благополучно высидела это мероприятие, потом ещё подписала кучу разных бумаг для Ганнушкина и бухгалтерии, потом канючила по телефону аванс, который никак не могли прислать заказчики из Перми, потом ругалась с начальником IT-отдела по поводу закупки новых компьютеров, потом оделась и отправилась в банк. Проходя мимо стола Кристины, привычно пошутила:
– Я в Министерство.
В банк она пошла уже не по делам фирмы, а по личному делу, а именно активировать свою зарплатную карточку, благо конверт с новым пин – кодом валялся в сумке. У Марины существовало железное правило: при необходимости в смене сумки всегда перекладывать из старой в новую всю ту хрень, которая там валялась, включая невесть откуда взявшиеся скрепки, зажигалку и прочий мусор. Это правило выработалось после того, как она однажды случайно не переложила батарейки от автомобильной сигнализации, и тут же эта сигнализация накрылась, а в близлежащих магазинах нужных батареек не оказалось. С тех пор Марина методично перекладывала всё из сумки в сумку, не заморачиваясь мыслью, за каким бесом ей это может понадобиться. Вот и конверт с пин-кодом благополучно перекочевал из светлых летних сумок, в рыжую осеннюю, затем в синюю осеннюю, затем в коричневую зимнюю и, наконец, в зимнюю чёрную.
Карточка без проблем активировалась, Марина сменила банковский пин-код на обычный, а именно на дату рождения мужа и порадовалась накопившейся на счете сумме, после чего довольная отправилась в сторону ресторана с твердым намерением как следует поесть. И не ту мутоту, которую они там выдают в качестве бизнес-ланча, а заказать нормальной еды из меню и не спеша поесть. Во-первых, за всеми этими треволнениями, она толком не успела позавтракать, во-вторых, теперь она совершенно не испытывала никакого желания экономить деньги изменника и насильника Рукожопа, а в-третьих, она теперь не собиралась торопиться на работу, где, оказывается, рулит никакой не Ганнушкин, а при желании всё тот же мерзавец Рукожоп. И Байкачаров тоже гад! Он, пожалуй, самый главный гад. Надо же! Уволь его от разборок с Рукожопом. И вот это самое обидное – «будь любезна». Ну, что ж, она будет именно любезна. Пусть только теперь сунется. С утешениями или по делу какому с бабой Верой. Марина его любезно не заметит.
