Я наложила на широкую ладонь лубок, а оружие отправила к столяру.
— И чтоб ироду проклятущему в гробу не лежалось! — встал староста, и все закричали. Никого при этом не волновало, что этот «ирод» наверняка жив и здоров.
Мы сидели за почетным столом с другими не менее уважаемыми жителями Хотьков. Такого наплыва посетителей трактир, наверное, еще никогда не знал. Поскольку внутри все не помещались, к столу то и дело подходили люди. Кто-то благодарил, кто-то что-то просил, в основном — удвоить надои, повысить урожайность, вылечить от запора.
— Не побрезгуйте, госпожа ведьма, — зашептал смутно знакомый мужик с пропитым лицом, протягивая вытянутый тряпичный сверток. Наверняка кабачок.
Я убрала подношение под стол к трем холщовым сумкам с репой, крынке с творогом, одному — непонятно кому предназначавшемуся — хомуту и тусклому клинку. «Кто ж его после тебя возьмет-то!» — недоумевающе отмахнулся трактирщик, когда я попыталась вернуть железку.
— Госпожа Айка…
— Да прости ты его, — попросил Рион, которому давно надоело нытье стрелка.
— Обязательно, — ответила я, и не успел Михей вздохнуть с облегчением, как добавила: — Если только стрелять научится.
Облегчение сменилось горестным стоном.
— Милая, — позвал кто-то справа, и мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что обращаются ко мне. — Почти не ношенное, — прошептала жена ткача, втискивая мне в руки какую-то белую тряпку, то ли саван, то ли ночнушку. — Спасибо, милая.
За что именно она благодарит, женщина не уточнила, но покраснела. Видимо, переезд в другую комнату пошел супругам на пользу. У ее мужа поистине железное здоровье: всего за день оклемался.
— Негоже чаровнику по дорогам без оружия разъезжать, — вышел вперед дородный кузнец, которого я совершенно не помнила, ни по поискам, ни по ночному дежурству. — Оно, может, и ни к чему, ну для антуражу возьмите.
Он протянул моему спутнику короткий пехотный меч в потертых ножнах. Хмельной парень принял подношение, словно корону из рук смирта. Так и подмывало спросить дарителя, зачем магу железка после боя? Но, глядя на улыбку Риона, сдержалась. Надеюсь, что он хотя бы знает, с какого конца за нее браться. Я вон ножиком, как дрыном, размахиваю и не зарезалась только потому, что железка тупая, как ржавый топор бабушки.
Дверь в очередной раз распахнулась, и двое мужиков внесли в трактирный зал ведро, полное колодезной воды. Честно говоря, в первый момент я подумала, что они опрокинут его на шатающегося Риона.
— Разъясните неразумным, можно ли пить отседова или пора новый колодец рыть? — спросил трактирщик.
Маг поскреб мечом по полу, потом поскреб пальцами макушку и под дружный вздох запустил руку в ведро. Несколько капель выплеснулось на доски. Парень икнул и вытащил зеркало. С минуту рассматривал, а потом, отложив, вдруг склонился и отпил из кадушки.
Все заговорили разом — радостно, пьяно, с надеждой. А парень поднял голову, вытер мокрый подбородок и улыбнулся, поглядев на черноглазую красавицу. Выглядело убедительно, но, думаю, за вторым колодцем дело все равно не станет.
Ведро исчезло, а лесорубы дружно заорали:
— За господина чаровника!
Тосты пошли по второму кругу.
Рион сел на место, повертел в руках зеркало. Поверхность, ставшая абсолютно чистой, отразила лицо парня с отросшими темными волосами и карими глазами.
— Ты же запретил его трогать, — зашептала я, когда мужики с ведром отошли.
— Артефакт не активен. Он выполнил работу и заснул. — Чаровник протянул мне псише. — Сейчас это обычное зеркало.
Я аккуратно взяла псише, кончики пальцев приятно закололо. Наконец-то оно в моих руках, наконец-то…
Оловянную рукоять покрывал затейливый узор, по которому скатывались капли воды. Магия, притягивающая мои руки к этому предмету, ушла. Зеркало и зеркало, чуть более дорогое, чем обычно можно увидеть у крестьян.
— Мы так и не знаем, кто его активировал? И зачем? Куда пропала Лиска? — начал спрашивать парень, но чувствительный пинок под столом помог ему заткнуться.
— Обет выполнен?
Рион прислушался к себе и четко ответил:
— Выполнен.
— Так чего тебе еще надо?
— Госпожа ведьма, я это… не хотел… я в вас не стрелял, в эту чуду-юду целился, а попал… — завел Михей очередной куплет покаянной песни.
— Если бы он тебя не задел, псише не попало бы в колодец. — Рион поднял чарку и подмигнул дочери старосты. — И мы бы здесь не сидели.
— Э-э-э? — не понял стрелок, и я была с ним солидарна.
— Псише открывает канал в другой мир. Видите знаки? — Чаровник указал на завитушки рукояти. — Сейчас так не делают, мастеров-артефакторов не осталось. Для открытия прохода из одного мира в другой нужна отражающая поверхность. И чем она больше, тем шире лаз, тем большая пакость может по нему пролезть. На колодец скопировали магию с зеркала, со стекла на воду. Принесли жертвы…
— Жертвы? — переспросил стрелок.
— Те мужчины, — догадалась я. — И бабка Нюля.
— Энергия их смерти позволила на время превратить воду в дверь. Не знаю, кого хотели вызвать. Дасу? Мертвяков? Али душу предпоследнего короля? Не знаю, чем это грозило. — Рион устало вздохнул. — Когда псише попало в колодец, произошло то же, что происходит, когда ключ входит в замок. Чем канал открыли, тем и закрыли. Ход исчез.
— Значит, колодец теперь превратился… во что? — спросила я.
— Ни во что. Псише — ключ, а дверью может стать что угодно, любое отражение, стекло, зеркало, пруд. На время. Сейчас колодец — это просто колодец, когда закрыли проход, он утратил все магические свойства.
— Почему ты сразу не сказал? — возмутилась я. — Мы бы знали, что делать, не полагаясь на случайность. Ведь тот маг мог передушить нас как котят.
— Задним умом все крепки, а тогда я и сам не сообразил. — Парень забрал у меня псише. — Все случилось слишком быстро. Потом я посидел, подумал. — Он растерянно развел руками, обиженная его невниманием девушка шагнула ближе и выпятила грудь. Та, кстати, вполне заслуживала внимания.
Михей вопреки ожиданиям не стал опять уверять меня в своем полном раскаянии, а поднялся и с задумчивым видом отошел. Правда, недалеко и ненадолго: осилил десяток шагов вдоль стола и бухнулся перед старостой на колени, перепугав того аж до разлития чарки.
— Благословите на подвиги ратные, дорогу трудную, судьбу нелегкую, но твердо решенную.
— Какую судьбу избрал себе Михей, рыбацкий сын? — Мужик был здорово навеселе и говорил слегка нараспев. Петриш поспешил повторно наполнить его чарку.
— Отправляюсь я в столицу благословенную колдовскому ремеслу поучаться.
— Добро, Михей, рыбацкий сын, вот тебе мое благословение старшего и напутствие. Не посрами! Старайся, спины своей не жалеючи. А освоишь науку трудную, воротайся назад, ибо дом твой здесь. Будет кому деревню родную от всяких лиходеев оборонять, — и староста торжественно возложил руки парню на голову.
