М. Хардт и А. Негри отмечают, что одним из проявлений глобального неравенства стало возрождение мальтузианства: «Сегодняшнее мальтузианство часто принимает форму неоказания помощи некоторым группам населения в том, что касается продуктов питания и санитарной инфраструктуры, а то и проведением кампаний принудительной стерилизации. Стратегии национальных и международных организаций дополняются в данном случае жаждой прибыли со стороны многонациональных корпораций, которые не склонны к инвестициям в самые бедствующие районы мира и порой даже отказываются продавать туда лекарства по ценам, доступным местным жителям» [129, 204–205]. При этом данные авторы пишут, что они не против добровольного контроля над рождаемостью, но то, что делается в этой сфере в современном мире, явно попахивает расизмом [129, 205].
Оборотной стороной сциентизма является его кровный брат обскурантизм, распространяемый как снизу, так и сверху. Весной 2017 года наш министр образования заявила, что в стране слишком много аспирантов (на самом деле их почти в полтора раза меньше, чем в 2011 году), а защищается из них менее одной пятой. Казалось бы, министр образования должен в подобном случае проанализировать ситуацию и предложить меры по усилению эффективности аспирантуры. Например, повысить стипендию аспирантов, чтобы они больше думали о науке, а не о куске хлеба, освободить их научных руководителей от излишнего написания никому не нужных бумаг, вычеркнуть из планов аспирантуры курсы, не имеющие отношения к подготовке молодых ученых, усилить ответственность вузов за вывод аспирантов на защиту диссертаций и т. д. Вместо этого было предложено сократить число аспирантов. Очевидно, что простое сокращение аспирантов без изменения системы подготовки может привести только к сокращению числа молодых ученых.
Государство, похоже, забыло, что формирование научного мировоззрения в обществе является одним из важнейших условий прогресса. Миллионы людей, словно в средние века, едут посмотреть на мощи св. Николая, а выслуживающиеся перед властью журналисты этому радуются. В школьном образовании тем временем также идет тихая клерикализация. Открываем учебник «Истоки» для третьего класса общеобразовательных школ и уже на седьмой странице читаем: «Никакие соблазны не в силах сокрушить Веру. Никакие угрозы не устрашат Надежду. Все испытания преодолеет Любовь. Их никогда не оставит София – Премудрость Божия» [55, 7]. На семнадцатой странице написано: «Вера наполняет жизнь человека особым смыслом. Она дарит душе надежду на бессмертие. Она направляет жизнь на путь заповедей Божиих. Она дает и верного проводника по дороге жизни – Церковь, устроенную на Земле самим Богом» [55, 17]. Думая, что отстал от жизни, я открыл Конституцию и прочитал в ст. 14, что Российская Федерация – светское государство, а религиозные объединения от государства отделены. Но, видимо, когда дело идет об идеологической политике правящей элиты (а ныне у нас в тренде религиозный патриотизм), свои же законы ей не писаны. Впрочем, выборочное отношение к соблюдению своих же законов – родовая болезнь либерализма. Честная и законная конкуренция – это картинка для простачков. Э. Хобсбаум писал о буржуазии середины XIX века: «Буржуазная Европа расцвела на базе системы личных связей, протекционизма и взаимовыручки, поддержания отношений со старыми друзьями и друзьями друзей, среди которых самыми выгодными были связи с бывшими институтскими товарищами, разраставшиеся до национальных масштабов» [131, 342]. А вот православная клерикализация образования в ранее самой светской стране, начатая в России с конца ХХ века, – это нечто новое, хотя и попахивает черносотенством начала ХХ века. Впрочем, особо удивляться не приходится. Еще со времен Людвига Фейербаха (ныне почему-то почти исчезнувшего из популярных учебников философии) хорошо известно, что всемогущество Бога в умах верующих прямо пропорционально человеческому бессилию.
Откуда у нас такое пренебрежение к науке? Почему светское министерство образования занимается насаждением религии? Ответ могут дать услужливые философы. Так, В. Н. Розин, рассуждая об этосе современной науки, пишет: «Таким образом, если не считать естествознание идеалом науки, то вполне можно говорить не только о гуманитарных науках, но и об эзотерической или сакральной науке» [139, 402]. А В. Н. Финогенов посвящает данному вопросу целую книгу, где, в частности, утверждается: «В рамках развиваемого в данной книге подхода, ныне формирующуюся в России (и в основных чертах уже сложившуюся на Западе) культуру следует характеризовать как принципиально полицентрическую. В такой культуре, очевидно, нет, не может быть, не должно быть одного-единственного центра. В такой культуре различные секторы культуры (в частности, – это религия и наука) самоценны, относительно автономны и выполняют специализированные функции» [121, 211]. Можно, конечно, согласиться, что современная культура полицентрична. Но государственная политика в области образования должна быть наукоцентрична, если только государство не богато, как Арабские Эмираты или США, и не хочет скатиться на обочину истории, окончательно превратившись в периферийного поставщика сырья. Как справедливо отмечал в своем исследовании дерационализации мышления современной интеллигенции С. Г. Кара-Мурза: «Достаточно хорошо известно, что именно смешение, переплетение разных форм сознания (например, научного с религиозным) ведет к мракобесию…» [65, 26]. А насаждение религии в начальной школе – самый простой путь к подобному мракобесию. Ребенок мыслит синкретически.
И на рост духовности в контексте современной политики СМИ ссылаться тоже не приходится. Современные СМИ настолько преуспели в создании псевдокультурных ценностей, что многие представители молодежи даже не подозревают о наличии какой-то иной культуры. Мне лично поневоле вспоминается, как во время моей лекции по истории культуры Возрождения одна студентка при упоминании имен Донателло, Микеланджело, Рафаэля тут же восклицала: «Черепашка-ниндзя! Еще одна черепашка-ниндзя! Опять черепашка-ниндзя!» Да и как могут трудиться на благо духовности те, кто в течение последних 30 лет только и занимался, что ее разрушением? Еще в начале нашего века С. Г. Кара-Мурза писал: «Пятнадцать лет нам промывали мозги моющим средством демократии и плюрализма – и вдруг, на тебе, плакаты с самым тупым идеократическим требованием – во что-то верить, вновь суровое требование морально-политического единства. Причем единства не на основе разума, сотрудничества и солидарности – все это устранили рынок и конкуренция, – а на основе веры» [136, 28]. По справедливому замечанию данного автора: «Дерационализация мышления урбанизованного населения в условиях социального стресса порождает “цивилизацию трущоб” с массовым антиобщественным поведением, наркоманией и инфекционными заболеваниями» [136, 397]. Не верите? Посмотрите на современную Бразилию или Украину! Впрочем, о духовной культуре будет отдельный разговор.
А как там на Западе? Очень интересно в этом отношении прочитать сборник статей известного философа-постмодерниста Умберто Эко, названный автором «Полный назад!». По мнению данного автора, в современном массовом сознании господствует магическое мышление, требующее немедленного результата и не утруждающее себя научными рассуждениями: «Когда спорят, что достовернее – официальная медицина или знахарство, вопрос по сути стоит так: к чему ждать три года обещанного наукой, если можно получить моментальный результат от альтернативной медицины?» [136, 198]. А отсюда проистекают политические выводы: «…урезают средства, отводимые на науки, а общественность совершенно не возмущается урезанием» [136, 199]. Кстати, только что (летом 2017 года) правительство Италии было вынуждено принять специальный закон, запрещающий принимать в государственные воспитательные и образовательные учреждения детей, не прошедших курс прививок, так как отказ родителей прививать своих детей приобрел массовый характер. И речь здесь идет не только о прививках от гриппа, чья эффективность вызывает сомнения, но и о прививках от кори, оспы и других опасных болезней. Сам У. Эко видит спасение от наступающего обскурантизма в совершенствовании образования: «Именно школа и все учебные центры наряду со школой – включая наиболее серьезные интернет-сайты – должны постепенно приучать молодых людей к правильному представлению о научных процессах. Это самая нелегкая часть обучения, потому что и школе очень свойственно впихивать в память учащихся отрывочные данные, связь между которыми непостижима и магична. Мадам Кюри приходит вечером домой, глядит – на бумаге пятно, и открывает радиоактивность» [136, 201].
