Изабель Хельд познакомилась с Франсуазой Саган в парижской квартире Жюля Дассэна и Мелины Мерюори, на улице Сэн. Она помогала режиссеру, который писал мемуары. Изабель печатала рукопись. Это продолжалось несколько недель. Иногда она наведывалась к Франсуазе, которая обосновалась в Нелли в доме с лифтом. Постепенно молодая женщина, которая работает секретаршей на киностудии, стала ее помощницей при создании романа «Душа, покрытая синяками».
«Потом я отправилась на съемки и уже позднее получила о ней известия, — говорит Изабель Хельд. — Она хотела, чтобы я работала с ней и Софи Литвак над переводом пьесы Теннесси Уильямса, которым она занялась по просьбе Бар-сака». С этого момента в жизни Саган Изабель займет исключительное место. Уважение и дружба писательницы позволят ей войти в тот узкий круг, в котором главенствующее положение занимали порой Жак Шазо и Фредерик Боттон.
Жак Шазо, бывший танцовщик «Опера-Комик», весьма остроумный вдохновитель претенциозных сценок о Мари-Шанталь, производивших фурор в середине 1955-х годов
[286], был представлен Франсуазе как раз в этот период. Они много шутили и развлекались, и общее веселье сделало их неразлучными. «Для меня, — говорит он, — это идеальная женщина, потому что она объединяет в себе, с моей точки зрения, все достоинства. Она одновременно умна, мила, в ней есть хрупкость, простота, внутренняя легкость. И, разумеется, талант. Ее талант огромен».
В январе 1984 года в интервью «Ф Магазин» он впервые открыто говорит о своем отношении к Франсуазе
[287]. «Это было чувство редкого свойства, настоящая любовь. У меня были параллельно связи с мужчинами. Между нами не было ревности, собственничества. Мы просто действительно были вместе. Внутренняя общность, нежность, любовь без сомнений, без бурь страстей. Я думаю, это было то, что теперь называют любовью-дружбой».
Жак Шазо признается далее, что думал о женитьбе на Франсуазе. «Мы оба об этом думали, — уточняет он. — К несчастью, в разные моменты. Однажды вечером я ужинал с Франсуазой, она вдруг погрустнела и сказала, что хотела бы выйти за меня замуж. Я в этот момент был влюблен в очень красивого юношу: “Хорошо, кошечка, но позднее”, — ответил я ей. Несколько месяцев спустя я уже не был влюблен, и мы опять ужинали вместе. Тогда уже я сказал Франсуазе: “Ты знаешь, я подумал, давай поженимся”. — “А, да нет, — сказала она мне. — Сегодня вечером у меня хорошее настроение”.
Мне часто казалось впоследствии, что я, быть может, прошел мимо чего-то очень важного, что могло бы изменить мою жизнь. Я, конечно, оставил бы отношения с мужчинами: я не позволил бы, чтобы моя жена выглядела смешно».
Второе замужество
«Я — женщина, любившая мужчину. Это так просто: не из-за чего тут меняться в лице». Франсуаза часто повторяла эту последнюю фразу своего второго романа. Как Доминика, героиня «Смутной улыбки», она говорит перед тем, как перевернуть страницу: «Ну и что, в конце концов?» Неизбежная грусть, мучительная тайна любви… Иногда готовая вспыхнуть вновь и исполненная понимания своей предельности и тем более кратковременности сожалений. Ей можно было бы приписать фразу философа Алена: «В каждое мгновение нам предлагается новая жизнь. Это единственное, что мы можем взять». Меньше чем через полтора года после развода, 10 января 1962 года, Франсуаза Саган вышла замуж за Боба Вестхофа в Барневиль-ля-Бертран (Кальвадос).
Сто семьдесят четыре жителя деревушки почти ничего не видели. Церемония прошла при закрытых дверях благодаря стараниям Жака Куарэ: несколькими днями ранее он встретился с прокурором Лизьё и получил разрешение не публиковать официальное сообщение о бракосочетании. Причина: «поддержание общественного порядка в департаменте». С теми же предосторожностями молодой маркиз Де Ласпесбан, мэр небольшой нормандской местности, был предупрежден о том, что его знаменитая соседка из Экомовиля готовится к бракосочетанию. Молодожены приехали к нему в замок с визитом в воскресенье вечером. Церемония была назначена на утро следующего дня.
На этот раз действительно присутствовали только близкие. Ни репортеров, ни суеты. Приехали родители Франсуазы, ее брат, сестра Сюзанна и ее муж Жак Дефорэй, близкие друзья Жак Шазо и Вероника Кампьон, ее пятеро племянников и племянниц и двое друзей Жака Куарэ, Альберт Дебарж, помощник генерального директора фармацевтической лаборатории, и журнальная красотка Кристиан. Жених — американец, ему тридцать один год, он напоминает Алана, своего соотечественника из романа «Волшебные облака»
[288], появившегося в прошлом году: «Он и вправду походил на молодого героя вестерна. Светлые глаза, обветренная кожа, прямой взгляд. Простодушие, пусть даже напускное…»
Кто же такой Боб, незнакомец с внешностью киногероя? С этим скромным молодым человеком, излучающим спокойствие и счастье, она познакомилась на свадьбе своей подруги Паолы Сэн Жюст и графа Шарля де Рохан-Шабо в июле 1961 года. В апреле 1958 года в Париже четырьмя годами ранее положенного он уволился в запас из военно-воздушных сил США и отправился пытать счастье в Голливуд. Снялся в мелодраме без особенного успеха. Потом заключил контракт в качестве модели для демонстрации рубашек «Арроу».
Во Францию он приехал как турист с намерением заняться скульптурой и керамикой, не бросая, однако, более прибыльную работу моделью. Он снял маленькое ателье на Монмартре и погрузился в мир парижских развлечений. Его встреча с Франсуазой Саган была подарком судьбы, поскольку ему свойственно жить «как Саган».
Этот дар весьма ценил Бернар Франк: «У каждого из нас есть свои праздники и будни. Каждый день несет тоску, потому они и похожи, и мы их путаем. Жаль, что мы теряем память и не можем больше различить жизненных вех. Чтобы стать для нас исключительными, праздничные дни неизбежно наступают все реже и реже. У них есть и другой недостаток, они будто облачены в смокинг. Когда мы живем, как Саган — а сама Саган вовсе не живет в стороне от проблем и несчастий, я бы даже сказал, что у нее есть тенденция их провоцировать! — это различие между праздниками и буднями стирается. Огромная скрытая часть нашего существования вдруг проявляется, и мы перестаем нуждаться в смокинге…»
[289]
Почему Франсуаза Саган решила так быстро попытаться вновь обрести семейный очаг после первой неудачи? Возможно, из-за Ги Шеллера, который 19 января 1962 года заключил свой третий брак с очаровательной двадцатилетней Флоранс Сцеллье, от которой у него родится дочка Сара. На самом деле романистка оказалась во власти обстоятельств — она была беременна, и мадам Куарэ была бы расстроена, если бы дочь оказалась в этой ситуации не замужем. Поскольку Боб, которого она нежно любила, был в восторге от известия о будущем ребенке, ей показалось более удобным придать их отношениям официальный статус.
