— Да насчет бездетности, — легким голосом сказал муж. — Вроде бы у меня все в порядке с этим делом. А то я здорово комплексовал, если честно!
Аня чуть в обморок не упала. Если у них нет детей, а супруг вполне здоров, то чья вина в таком случае?
Она испуганно воззрилась на Диму, но глаза его были такими любящими, руки такими ласковыми, что от сердца отлегло: он ни в чем не винит свою Анечку, он по-прежнему уверен, что им пока не повезло, но повезет вскорости, а к врачу ходил только потому, что он такой совестливый и предупредительный. Не зря грубоватая Анина тетка сказала, едва познакомившись с Димой: «Ну, Анька, этого теленка ты всю жизнь будешь на веревочке водить!»
Так оно и было, если честно, однако сейчас Аня вдруг ощутила, что веревочка-то может и оборваться…
Разумеется, они немедля рухнули в постель и отметили положительный результат Диминых анализов самым привычным и самым излюбленным способом.
— Ну я не знаю, — задыхаясь, проворчал Дима, когда смог наконец издать хоть один членораздельный звук. — Если уж от этого ребенок не заведется, тогда я не знаю, чего ему вообще надо!
Аня засмеялась, но оборвала смех, чтобы Дима не уловил отчетливой истерической нотки, прозвучавшей в ее голосе. Рано утром она вместо педтехникума, в котором преподавала русский язык, пошла в женскую консультацию.
Спустя час, на ватных ногах выбравшись из кабинета врача, она по стеночке дошла до гардеробной и долго, неуклюже стаскивала бахилы, а потом так же долго надевала пальто. Санитарка, пившая в гардеробной чаек и с жадным любопытством наблюдавшая за ее неверными движениями, наконец не выдержала.
— Что, залетела, подруга? — спросила она с фальшивым сочувствием. — И большой срок?
— А муж в командировке был, что ли? — присоединилась гардеробщица, опытным глазом меряя Анину талию. — Неужели не берут на аборт? Пижмы надо попить, может, поможет?
— Пижмы? — тупо повторила Аня, с трудом шевеля губами. — Ладно, попью…
И так же, по стеночке, вышла из консультации.
Ледяной ветер ударил по лицу и привел Аню в себя. Она даже смогла улыбнуться, наконец-то постигнув смысл доброхотства санитарок: те ведь сочли ее обычной неосторожной бабенкой, которая забеременела от любовника, а «пришить» это дело мужу нет никаких шансов. А между тем дело обстояло с точностью до наоборот! «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно!» — кто это сказал с таким глубоким, таким трагическим знанием дела?..
Дима ее наверняка бросит, когда все выяснится. Бедняга, сколько он натерпелся позора и беспокойства с этими анализами, а все зря. Он изначально был ни при чем. Но вот интересно: женился бы он на Ане, если бы знал, что она бездетна?
Бездетна уже десять лет. После тех сентябрьских ночей…
* * *
— Эта тварь давно должна умереть, — тихо, без выражения, сказал Валера. — Удивительно, что ее до сих пор земля носит.
— Ну, милый, — хмыкнул Пирог. — Она, многотерпеливица, и не таких носит. Сонька — это еще детский лепет.
Струмилин вскинул брови. По уверениям Валеры, в тех фотографиях, которые якобы стали причиной самоубийства Кости Аверьянова, детского было столько же, сколько чаю «Липтон» — в ядерной боеголовке…
Валера не сомневался, что известие о тайных забавах Сони Аверьяновой оказалось просто-напросто последней каплей в чаше терпения ее мужа. Однако Струмилин, которому, по долгу, так сказать, службы, частенько приходилось иметь дело со всеми и всяческими суицидами, насчет самоубийства очень сомневался. Отравиться грибами нарочно — это, мягко говоря, хлопотно. Хлопотно, мучительно, неэстетично и не шибко быстро. Правда, наверняка. И поди докажи, сам человек наелся поганок или ему кто-то их в жареху подсунул. Эти бытовые отправления всегда могут толковаться двояко.
Вот, к примеру, чемеричная вода.
Всякий врач «Скорой помощи» сталкивается с отравлением «чемеричной водой» достаточно часто. Ведь, согласно народной медицине, чемеричная вода, в состав коей входит растительный яд рератрин, — для многих отчаявшихся женщин последнее средство внушить мужу отвращение к водке. И помогает, знаете ли! Пусть на время, но помогает! Другое дело, что относительно дозировки народная медицина ничего конкретного не говорит. И порою умирают мужики стараниями заботливых супруг. А сколько таких мужиков померло, грибочков покушавши! Особенно — закусивши ими. Вот и Константин…
— Кот пил, что ли? — спросил он угрюмо, и Валера кивнул:
— Да разве с такой жизни не запьешь?!
Жену Константина чуть не заподозрили в попытке убийства. Но у нее оказалось такое алиби, что не подкопаешься. Слухи, конечно, продолжали ходить всякие, однако, увы, Соню даже не задерживали: допросили раз — и все. Вообще официальный вердикт был — смерть от случайного отравления, тем паче, в конце лета — осенью масса народу травится грибами и всякой лесной зелью. И если бы не эти фотографии, о которых Валерка все уши прожужжал…
Струмилин пожал плечами. Хоть убей, он не понимал, как можно кончать с собой из-за гулящей бабы. Вообще на самоубийство из-за сердечных дел гораздо чаще идут женщины, чем мужчины. Разве что Костя уже свое отжил и знал это, и вот судьба дала ему шанс уйти под благовидным предлогом…
Возможно, и так. Струмилин слишком много видел смертей, чтобы не верить совершенно твердо в одно страшноватое старинное изречение: ловит волк роковую овцу. Да, работа давно сделала его фаталистом!
Вопрос вот в чем: кто сыграл для Кости роль этой судьбы? Кто сделал его «роковой овцой»? Кто подсунул фотки, стоившие ему жизни?
Или все это тоже произошло случайно?
* * *
Лида выскочила из автобуса и суматошно огляделась. Часы на здании вокзала показывали три.
Осталось десять минут! Она опоздает, точно опоздает! Еще же надо найти этот дурацкий поезд!
— Уважаемые пассажиры! Скорый поезд номер сто тридцать восьмой сообщением Северо-Луцк — Адлер через десять минут будет отправляться с первой платформы. Выход на платформу через зал ожидания, а также через левое и правое крыло вокзала. Нумерация вагонов начинается с головы поезда. Повторяю…
Повторения не требовалось: Лида уже ударилась всем телом в стеклянную дверь, ворвалась в вокзал и, лавируя между множеством народу, обремененного массой вещей, понеслась к выходу на платформу. Красное платье из легкого шелкового трикотажа, вернее, сарафан на тоненьких бретельках вился в ногах, высоченные каблуки красных босоножек то и дело грозили подломиться.
«Как Сонька с ними справляется?» — в десятый по меньшей мере раз за последние полчаса подумала Лида, которая предпочитала устойчивый плотный каблук, а на шпильку взбиралась, когда уж совсем деваться было некуда.
Наконец она выскочила на платформу и огляделась, нервно отводя волосы со лба. И тут же ее прошибло холодным потом: да ведь новехонькая, полчаса назад выстриженная челка сейчас встанет дыбом! Соня еле-еле заставила волосы сестры, привыкшие быть строго зачесанными назад, лежать на лбу. И примачивала их, и лаком брызгала, и гелем смазывала — никакого толку. Каким-то чудом удалось уложить непослушные пряди, до жестяной жесткости засушив их феном, а Лида по дурости, одним движением руки, уничтожила Сонин тяжкий труд. Какие это последствия может иметь — даже думать не хочется!
