В августе 1955 года комиссия, которая по поручению президиума ЦК готовила предложения по борьбе с уголовной преступностью, составила проект письма всем партийным организациям — «О серьезных недостатках в воспитании детей»:
«ЦК КПСС считает недопустимым, когда в семьях некоторых руководящих работников партийного, советского и хозяйственного аппарата, видных представителей науки, литературы, искусства дети плохо учатся и плохо ведут себя. Отдельные из таких родителей чрезмерно балуют дома детей, покупают им дорогие подарки: шелковые платья, часы, ценные вещи, подвозят в школу на служебных машинах, дают школьникам большие карманные деньги. Это наносит вред воспитанию подростков. Многие из них начинают пить, курить и безобразничать…
Воспитание ребенка в семье — не частное, не личное дело родителей. ЦК КПСС требует, чтобы вопросы воспитания подрастающего поколения, ответственности родителей за поведение своих детей постоянно были в центре внимания каждой партийной организации».
Но в президиуме ЦК, прочитав проект письма, решили не сосредотачиваться на детях начальства, а подготовить документ более общего характера: «Об усилении воспитательной работы среди молодежи и всех трудящихся».
Как строилась бытовая жизнь истеблишмента? Врачи всегда были под рукой — из Лечебно-санаторного управления Кремля. Что касается хлеба насущного, то с двадцатых годов сложилась система пайков для высшего чиновничества — еду им раздавали по символическим ценам. Первую столовую для высшей номенклатуры открыли в Кавалерском корпусе Кремля. В начале тридцатых ее перенесли на улицу Грановского, там обедало большое начальство.
Тогда же появились талончики на обед и ужин, чтобы продукты можно было брать домой и кормить семью. Филиал столовой лечебного питания открыли в Доме на набережной, еще один — для старых большевиков — в Большом Комсомольском переулке.
Советское общество было кастовым, как средневековая монархия.
«Все решала неписаная «табель о рангах», — описывала Раиса Максимовна Горбачева первые после переезда из Ставрополя в Москву впечатления от общения с членами семей тогдашнего советского руководства. — Первое, что поражало, — отчужденность. Тебя видели и как будто не замечали. При встрече даже взаимное приветствие было необязательным.
Поражало зеркальное отражение той субординации, которая существовала в самом руководстве. Я однажды выразила вслух недоумение поведением группы молодежи. Моей собеседнице стало плохо. «Вы что, — воскликнула она, — там же внуки Брежнева!»
В новой России перед детьми высокопоставленных руководителей открылась жизнь, которой еще не видывали. Полеты на частных самолетах. Круизы на яхтах. Вечеринки в невероятно дорогих клубах и ресторанах… И должности! А родителям трудно возражать, когда окружающие находят так много достоинств в их детях.
Трагедия первенца
Надежда Константиновна Крупская признавалась:
— Я так хотела когда-то ребеночка иметь.
Уже в пожилые годы в разговоре с близким человеком повторяла с тоской в голосе:
— Если бы ты знала, как я мечтаю понянчить внука…
У Ленина и Крупской детей не было. Почему? Обычных в нашу эпоху анализов им не делали, так что точный ответ невозможен. Через два года после свадьбы, 6 апреля 1900 года, Ленин посетовал в письме матери: «Надя, должно быть, лежит: доктор нашел (как она писала с неделю тому назад), что ее болезнь (женская) требует упорного лечения». Женские болезни опасны осложнением — бесплодием.
Уже в наши годы газеты даже посылали корреспондентов в литовский город Мариямполь на могилу капитана Красной армии Андрея Арманда. Краеведы клялись, что павший смертью героя в боях с немецко-фашистскими оккупантами и похороненный там в 1944 году гвардии капитан — внебрачный сын Инессы Федоровны Арманд и Владимира Ильича Ленина…
На самом деле Андрей Арманд — сын Инессы от ее любовника, брата ее мужа. К моменту встречи Инессы с Владимиром Ильичом мальчику уже было лет пять.
«Ленин, у которого никогда не было своих детей, горячо любил детей, — вспоминала Злата Лилина, жена Григория Зиновьева. — Мне Надежда Константиновна рассказывала, как Ильич привязался в ссылке к мальчику одного из товарищей и как тяжело ему было, когда отец отказался отдать мальчика Лениным, когда они должны были уехать из ссылки.
Мне пришлось наблюдать любовь Владимира Ильича к моему сынишке — Степе. Когда Степа родился, Владимир Ильич к нему долго присматривался и все спрашивал, почему он плачет. Когда Степа начал подрастать, ходить и говорить, между ним и Владимиром Ильичом установилась горячая привязанность. Владимир Ильич бурно, весело, с увлечением играл со Степой. Он никогда не уставал лазить под кровать и диван за мячом Степы. Он носил Степу на плечах, бегал с ним взапуски и исполнял все повеления Степы. Иногда Владимир Ильич и Степа переворачивали все вверх дном в комнате».
Однажды они гуляли с Владимиром Ильичом. Степа бежал впереди. Вдруг Ленин произнес:
— Эх, жаль, что у нас нет такого Степы…
Степу, которого так любил Ленин, Сталин в 1937 году расстреляет. Как и его отца, Григория Евсеевича Зиновьева, давнего друга и соратника Владимира Ильича.
У Сталина было трое детей. Сына Якова родила первая, рано умершая жена Екатерина (Като) Сванидзе. Сына Василия и дочь Светлану родила покончившая с собой Надежда Аллилуева. Судьбы у всех — трагические.
Первая жена Сталина умерла в 1907 году, через два месяца после рождения сына. Сталину некогда было им заниматься. Когда Яков влюбился, отец запретил ему жениться. 19-летний юноша пытался покончить с собой — стрелялся. Остался жив, но пролежал в больнице три месяца. Сталин написал Надежде Аллилуевой: «Передай Яше от меня, что он поступил как хулиган и шантажист, с которым у меня нет и не может быть больше ничего общего».
Известна еще одна издевательская фраза, в сердцах брошенная отцом сыну после попытки застрелиться:
— Ха, не попал!
Яков Джугашвили окончил артиллерийскую академию в мае 1941 года и получил назначение в 14-й гаубичный артиллерийский полк 14-й танковой дивизии. 23 июня, на второй день войны, отправился на фронт. Отец повидать его не пожелал. Дивизию перебросили на Западный фронт. 11 июля немцы ворвались в Витебск. Сразу три наши армии оказались в окружении. Яков, как это делали многие, закопал документы, но 16 июля был взят в плен. Поспешил признать себя сыном Сталина, боясь погибнуть в лагере.
17 июля ему разрешили (или его заставили) написать отцу короткое письмо, которое по дипломатическим каналам попало в Москву:
«Дорогой отец!
Я в плену, здоров, скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей в Германии.
Обращение хорошее.
Желаю здоровья. Привет всем.
Яша».
Его фотографии с призывом сдаваться использовались в немецких листовках, которые разбрасывались над расположением советских войск:
