«Никита Сергеевич, — вспоминал Шмелев, — мрачнел, багровел, огрызался, как затравленный волк, от наседавшей на него со всех сторон родни, что-то несвязное такое возражал… А потом как грохнет кулаком по столу! Ни до, ни после я его таким больше не видел никогда».
Рада хлопнула дверью, уехала и неделю не приезжала к родителям… Она была принципиальным человеком, не поступалась своими убеждениями и очень достойно прошла по жизни, доказав своим примером, как можно избежать любых соблазнов.
Рада Никитична рассказывала, что даже не особенно сожалела о выходе отца на пенсию в октябре 1964 года:
— Это даже к лучшему. Программа Хрущева исчерпала себя, дальше придет молодая команда и пойдет дальше…
Только потом поняла, как изменилась их жизнь. Никита Сергеевич предупредил семью:
— Что дальше будет, неизвестно, могут арестовать, могут пенсии лишить.
Мужу Рады отставка Хрущева точно сломала жизнь.
На второй курс отделения журналистики филологического факультета Московского университета Алексей Иванович Аджубей перевелся из Школы-студии Художественного театра. Веселый, обаятельный, яркий, компанейский, артистичный, хорошо одетый, он был на пять лет старше вчерашних школьников. В него влюбилась юная Рада Хрущева, дочь первого секретаря ЦК компартии Украины.
Мать Аджубея, Нина Матвеевна Гупало, модная портниха, которая работала в закрытом ателье и обшивала тогдашнее московское высшее общество, была встревожена: не сломает ли эта любовь карьеру ее сына? Времена были еще сталинские, сегодня Хрущев — член политбюро и в фаворе, а завтра…
Но любовь закончилась свадьбой.
Ходила тогда такая шутка: «Не имей сто друзей, а женись, как Аджубей».
Шутка не имела отношения к реальности.
Они родили троих детей и хранили прекрасные отношения, пока были вместе на этой земле. Алексей Иванович всегда ласково и нежно относился к жене. Рада Никитична стала ему надежной опорой.
Это была очень необычная пара. Рада Хрущева с трудом переносила бурный образ жизни мужа, который после работы привозил домой коллег и они до утра веселились и выпивали. Аджубей был человеком богемы, любил компании, ни в чем себе не отказывал. Такой яркий человек не мог не пользоваться успехом у женщин. Рассказывали, что из-за какой-то дамы у Аджубея вышел разлад с замечательным певцом Марком Бернесом. И главный редактор мстил более удачливому в любви Бернесу злыми газетными фельетонами…
При таком различии характеров Рада Никитична и Алексей Иванович счастливо жили и в те трудные годы, когда и Хрущев, и Аджубей потеряли работу.
Студентом Алексей Аджубей пришел стажером в отдел спорта «Комсомольской правды» и стал главным редактором. Причем этому быстрому возвышению он был в равной степени обязан и высокому положению тестя, и собственным талантам. Аджубей был прирожденным газетчиком и все свои должности занимал по праву. Как выразилась одна его сотрудница, «он любил газету, как женщину». Другое дело, что не будь он зятем Никиты Сергеевича, едва ли его карьера оказалась бы такой быстрой.
Прочный тыл позволял Аджубею делать то, что непозволительно было другим. Он мог позвонить тестю и по-домашнему представиться:
— Никита Сергеевич, это Алеша.
Присутствовавшие при разговоре испытывали непреодолимое желание встать и вытянуться в струнку. Конечно, такой звонок решал вопрос, который остальным был не по зубам. Но очень многое Аджубей делал на свой страх и риск. Хрущев одобрял отнюдь не все новации своего зятя.
Родственные отношения с Хрущевым не спасали Аджубея от всех неприятностей. Некоторые члены президиума ЦК, возмутившись очередным номером «Комсомолки», снимали трубку «вертушки» и звонили главному редактору:
— Товарищ Аджубей, в чьих интересах вы напечатали статью в сегодняшнем номере?
И Алексей Иванович не знал, что последует за этим выговором: не позвонит ли разгневанный член президиума ЦК самому Хрущеву? И не разозлится ли Никита Сергеевич на своенравного зятя, который создает ему лишние проблемы, и не скажет ли: подберите-ка ему другую должность, менее заметную?
Поэтому Аджубею приходилось ладить и с большим начальством, и с аппаратом ЦК, который тоже способен был нагадить главному редактору газеты. Но у него было еще одно преимущество: он знал, как Хрущев относится к тому или иному чиновнику, поэтому на злой вопрос мог уверенно и даже с вызовом ответить:
— Эта статья опубликована в интересах советской власти.
И собеседнику оставалось только в сердцах бросить трубку «вертушки».
Хрущев и Аджубей были в чем-то похожи: тот же взрывной темперамент, та же склонность к новым, революционным идеям и готовность немедленно, ни с чем не считаясь, воплощать их в жизнь. Став главным редактором «Известий», Алексей Иванович изменил не только газету, но образ и темп жизни газетчиков. В «Известиях» поставили телетайпы, которые были абсолютной новинкой, завели электронную рекламу — вечером бегущая строка на здании газеты на Пушкинской площади сообщала о содержании свежего номера.
Он требовал от подчиненных сенсаций, материалов, о которых говорила бы вся страна. На летучке недовольно говорил:
— Что это за номер? Я в обществе показаться не могу!
Он принадлежал к редкой породе газетных редакторов, которые работают азартно, фонтанируют идеями и умеют воодушевлять своих коллег. Тираж газеты достиг фантастической цифры в восемь миллионов экземпляров при том, что подписка была лимитирована, то есть не все желающие могли подписаться на любимую газету.
Ходили слухи, что зять первого секретаря ЦК метил на место министра иностранных дел, поскольку «Аджубей для Никиты Сергеевича — первый авторитет». Хрущеву нравилось назначать на высокие посты молодых людей. На Смоленской площади ждали перемен. Может быть, Аджубей, очень одаренный человек, и стал бы министром, но Хрущева раньше отправили на пенсию.
Алексей Иванович Аджубей в сорок лет остался без работы. Его убрали из «Известий», вывели из состава ЦК партии. Месяц он сидел дома, ожидая решения своей судьбы. Его согласился взять главный редактор журнала «Советский Союз» поэт Николай Матвеевич Грибачев. Он прославился тем, что с гордостью называл себя и своих однокорытников «автоматчиками партии». Это позволяло Грибачеву в кадровых делах держаться самостоятельно. Но место — незавидное. Журнал был рекламно-экспортным, тексты требовались соответствующие. Здесь Аджубей прозябал до самой перестройки. Ему запретили печататься под своей фамилией, пришлось обзавестись псевдонимом.
Дети и зять Брежнева
Галина Леонидовна Брежнева родилась 18 апреля 1929 года, когда ее отец работал в Биссертском районе Свердловской области. Она была старшим ребенком. Брат — Юрий Леонидович — появился на свет через четыре года.
В Черновцах, где Брежнев недолго служил после войны, в Запорожье и Днепропетровске, где он работал, Галина Леонидовна росла окруженная любовью и заботой. Жизнь была трудной, но не для хозяина области. Яркая и веселая девушка всегда пользовалась успехом. У нее было множество друзей. Молодые люди наперебой ухаживали за ней.
