Вот в это время как раз и произошли совершенно непредсказуемые события. Кто-то постучал в дверь. Доберман неуверенно поднял правое ухо, но со своей лежанки не встал.
Открывать, естественно, пришлось мне. На пороге стоял эффектный молодой человек в модном пуховике, теплых джинсах и вязаной шапочке. На вид обычный упакованный турист, изучающий маршруты русской глубинки. Единственное, что должно было меня напрячь, так это отсутствие обуви.
То есть он был босой. Что слегка странно.
– День добрый. Чем могу помочь?
– Позволите войти? – вежливо спросил гость.
– Ради бога. – Я широким жестом пригласил его в дом.
Он быстро прошёл в комнату, и только по рычанию Гесса я вдруг резко понял, что, кажется, допустил ошибку. Нельзя распахивать двери перед тем, кто отвечает вопросом на вопрос.
Красивый молодой человек лет двадцати трёх – двадцати пяти, с классическим римским профилем презрительно сплюнул в сторону скалящего клыки добермана и щёлкнул пальцами. В тот же миг на плече у него материализовался крохотный зелёный бес.
– Этот, амиго? – Гость кивнул в мою сторону.
– Да, – противно пискнул бесёнок.
– Ты труп, человек, – объявил мне резко выросший, под два метра ростом, настоящий чёрт.
Абсолютно голый, мускулистый, на сильных ногах с раздвоенными копытами и впечатляющими рогами на голове. Драка началась без предупреждения.
Первый удар я пропустил, второй и третий тоже, хотя чёрт бил наотмашь, без малейших изысков, словно просто пыль из меня выколачивал. Гесс храбро бросился вперёд, сцепив зубы на хвосте нечистого.
Это дало мне секунду на размышления и попытку применить в бою навыки отца Пафнутия. Только то, что отлично получалось у него, совершенно не выходило у меня. Я честно старался, но чёрт методично продолжал моё избиение, явно растягивая себе удовольствие.
– Значит, бесогон, да? Как лё петит гарсон обижать, так вы все храбрые. А подраться с настоящим пацаном силёнок не хватает или храбрости, кретино руссиано?!
Он впечатал меня в стену и попытался стряхнуть Гесса, но если этот пёс сомкнул челюсти, так запросто его не отцепишь.
– Пришибу, собака сутулая!
– Кусь, – прорычал доберман, не размыкая клыков.
Болтливый чёрт-полиглот взмахнул кулаком, целя ему в лоб, и мне каким-то чудом удалось подставить по удар первое, что попалось под руку.
Икона Николая Угодника разлетелась в щепки, Гесс рухнул мне на грудь, а бледный нечистый начал кругами носиться по потолку, воя от боли в переломанной руке. Думаю, если бы только он поменьше орал, то, наверное, догадался бы побыстрее убить нас на месте.
А так слева из-за ножки табурета вдруг высунулся весёлый оранжевый бес, показав мне язык, и я автоматически хлопнул по нему ладонью. Всё правильно, свет погас…
Глаза я открыл уже совершенно в другом месте. Белый потолок, чистые окна, бледно-зелёная стена, аккуратная и чистенькая больничная палата, мои вещи сложены на стуле, и верный доберман тихо сопит в углу на маленьком цветном матрасике из «Икеи».
Я сам лежу на жёсткой кровати под клетчатым одеялом, рядом небольшой столик, на нём кувшин с водой, стакан на блюдечке и кнопка дистанционного вызова врача.
– Гесс! Гесс, ты спишь?
– Сплю, – не поднимая головы и не открывая глаз, ответил он.
– Где мы?
– В медицинской клинике. Так написано, я видел, я читал. Тебя чёрт побил, а я его кусь за хвост! Хорошо так кусь, до кости. Потом ты по бесу хлопнул, и мы тут.
– Понятно. – Я слегка поёжился, и тело отозвалось затухающей болью.
Значит, ничего не сломано, сотрясений нет. Та рогатая сволочь просто не успела войти во вкус, иначе бы это добром не кончилось…
– Никогда больше не буду драться с чертями.
– А я буду, – вдруг резко поднял морду упрямый пёс, лапой отодвигая миску с водой. – Я его кусь, кусь, кусь, он орал, я храбрый, я герой, я хороший мальчик! Кто хороший мальчик? Я, я!
Мне захотелось на минуточку заткнуть уши, чтобы не слушать этот бред, Гесс хвастался, словно индейский вождь на свадьбе, он, как и большинство собак, был верен устоявшемуся принципу «хвали себя сам, тогда и другие похвалят».
– Что ты молчишь? Я же хороший, скажи.
– Мне нужно отдохнуть.
– Нельзя отдыхать! Собаченьке скучно и одиноко, – тут же вскочил он, виляя так называемым хвостом. – Погладь мой зад! А я тебе лапку дам и лизь!
– Гесс, я уже почти сплю.
– Два раза лизь! Три раза! И ещё сюда Марта заходила…
А вот тут стоп, здесь хотелось бы подробностей. Мне не удалось скрыть своего интереса, а хитрый пёс сразу это почувствовал:
– Гладь!
– Я глажу, ты рассказывай.
– Да-а… – мечтательно простонал он, пока я наглаживал этого шантажиста с кожаным носом. – Тебя санитары принесли, двое, один большой, другой старый. Потом она пришла, красивая, стояла тут, я ей руку лизь… эй?
– Глажу, глажу, прости, задумался, – опомнился я.
– Она меня не гладила, боится собаченек, – со вздохом сообщил доберман, опустив уши. – А я её ни разу не кусь. Лёг, лежу, она на тебя смотрела. Потом тебя гладила-а! Так нечестно! Ты её не лизь, а она тебя по руке гладила, грр…
– Марта ничего не говорила?
Гесс отрицательно помотал головой. Я гладил его ещё пару минут, пока двери беззвучно не распахнулись и на пороге не показался немолодой мужчина в белом халате.
– Добрый день, как самочувствие? – улыбнулся он.
– Спасибо, вроде бы ничего.
– Отлично, значит, скоро на выписку. Могу поинтересоваться, где вас в бетономешалку засунули?
– Под Архангельском, село Пияла, дом отца Пафнутия.
– О-о, – чуть удивился врач, считая мне пульс на запястье. – Знаю его, в своё время в одном взводе служили в Афгане.
Я подумал, что мой наставник, видимо, действительно легендарная личность, если, кого ни спроси, все его знают. Меж тем доктор счёл осмотр удовлетворительным, посмотрел на часы и, похлопав меня по плечу, повернулся на выход.
– Простите, – опомнился я. – А Марта больше не зайдёт?
– Какая Марта? – не понял он. – Здесь дежурят медсёстры Катя и Светлана, если что-то понадобится, нажмите кнопку.
– Марта – это такая рыжая девушка с круглым лицом, в очках, приходила вчера…
– Я, конечно, уточню на вахте, но… Посторонних в это отделение не пускают.
– Понимаю.
– Но, если это родственница или там, допустим, невеста, – мягко улыбнулся он, – меня зовут Николай Вениаминович, я здесь главврач, так что мы что-нибудь придумаем.
