Тем более что меня всегда учили сначала читать, а уже потом ставить свой автограф под любыми документами.
– Мы ведь можем сначала ознакомиться с этим текстом?
– Подписывай. За себя и за своего пса. Пожа-а-алуйста-а! – вставая из-за стола, с нажимом попросила Марта, изо всех сил пытаясь растянуть губы в улыбку.
– Я, наверное, почитаю дома, посоветуюсь с отцом Пафнутием и тогда уж без спешки…
– Подписывай, сволочь, – не разжимая зубов, ещё раз прошипела она. – Договор типовой, как у всех, все подписывают. И не надо мне тут выкобениваться.
– Давит на собаченьку, – тихо заскулил Гесс. – Злая, нехорошая, вкусняшку не даёт, а у неё есть, я носом чую. Не буду её лизь!
– Я тебе и не дам себя лизь.
– А кому дашь?
После такого вопроса в голову простодушного добермана полетел степлер.
К счастью, женщины редко отличаются меткостью в кидании предметов, хотя и стреляют отменно. Степлер стукнулся о стену, а мой пёс, надувшись, показал Марте язык.
Как она на тот момент сумела удержать себя в руках, ума не приложу. Надеюсь, пистолет у неё по-прежнему лежит в коробке и незаряженный.
– Подпиши, сукин кот… – пискнула она, постучала себя кулаком в грудь и нормальным голосом повторила: – Подпишите, пожалуйста. Вам же лучше будет.
– Конечно, само собой, простите нас, – поспешил подойти я. – Мы всё подпишем, огромное спасибо за доверие. А подскажите, пожалуйста, на сегодня есть какие-то интересные задания?
– Обещаю, у вас будут самые лучшие задания. Никакой суеты или переработки, только какие-нибудь мелкие бесы бытового уровня. Даже облик менять не надо. Вот, допустим, хоть эти, к примеру…
Она отвлеклась, выделила что-то на экране, а я, запустив руку вперёд, быстро нажал клавишу Enter. Я даже не предполагал, что круглолицые рыжеволосые красотки могут так ругаться матом.
– …а-асты консервированные-е! – ещё долго звенело у меня в ушах, несмотря на то что мы с Гессом давно уже не стояли в маленьком офисе Системы.
– А где мы? – очень тихо спросил доберман.
– Не знаю, – честно ответил я, озираясь по сторонам. – Но, по-моему, в куда более безопасном месте, чем пыточная у милой Марты.
– Обманываешь собаченьку?
Ну как тебе сказать, и да и нет.
Нет, в том смысле, что румяную девушку из офиса мы, похоже, достали действительно уже до печёнок, у неё веко дёргалось, а это первый признак женского нервного срыва, который, как уверяют специалисты, куда опаснее землетрясения. По крайней мере, жертв и разрушений тут порой бывает куда больше.
И да, я бесстыже обманывал верного пса, потому что место, куда нас выбросило, также никакого особого доверия не внушало. Лето или весна, тепло, мы стоим на верхушке небольшого холма, вокруг мелкими рощицами располагаются лиственные деревья, прямо под откосом несёт воды какая-то могучая река, вдалеке горят огоньки сёл или деревень, а оранжевое солнышко ушло за синий горизонт уже больше чем наполовину.
Давайте мы всё-таки потщательнее осмотримся. Шагах в трёх-четырёх от нас, прямо в траве, лежал большущий белый камень, плоский, как стол произвольной формы. Больше ничего такого уж особенно заметного. Ну разве что общие моменты.
Широкий простор, яркие ароматы цветов, еле слышимый стрёкот цикад, тихий ветерок, медленно разгорающиеся серебряные звёзды над головой. То есть сплошь благость и романтика.
– Вообще-то Марта сказала, что подобрала нам какое-то максимально лёгкое задание. Ну и где оно?
– Я тут, – жалобно пискнул кто-то.
Мы были готовы ко всему, поэтому не дрогнули, не испугались и не подпрыгнули. Хотя к тому, что мы увидели, полностью готовым всё-таки быть невозможно. Прямо на белом камне, примотанный белыми нитками, был распят маленький белокожий бесёнок.
Сантиметров пять росту, не более. Личико невинное, даже, наверное, можно сказать, слегка туповатое. Или не слегка? Бесполый! Не все бесы такие, в массе у них как раз все первичные половые признаки присутствуют и порой даже активнейше выпирают! Так что беса от бесовки отличить легко, они столь выразительны, что разницу видно невооружённым глазом.
– Маленький, хорошенький. Можно я его не кусь?
– Его тебе, крокодил нильский, и на один зуб не хватит. Ты, кстати, не в курсе, что делает с человеком белый-белый бес?
– Откуда? Я не бесогон, меня не учили, я не знаю. Но я умный! Я хороший! На тебе лапку.
– Гесс, забодал!
– Чем?
– Ушами! – Я сжал виски, четыре раза быстро выдохнул через нос и уточнил вопрос: – Ты, случайно, не слышал теми же ушами, не говорил ли хоть что-нибудь отец Пафнутий о белокожих бесах?
– О каких? – переспросил он и, не дожидаясь ответа, начал гоняться за своим хвостом.
Учитывая, что хвост у него купирован, создавалось впечатление, будто бы этот лось пытается укусить свою же задницу. И надо признать, у него это почти получилось.
– Не самое интеллектуальное времяпрепровождение, – сам себе сообщил я. – Но некоторым для счастья так мало надо.
– Я гоняюсь за своим хвостом, а ты на это смотришь, – неожиданно остановился мой пёс. – Кто из нас умный? Я? Ты? Хвост?!
– Оба идиоты, – честно признался я.
Но если разум Гесса оставался на уровне семи- или восьмилетнего ребёнка, то выходило, что с моей стороны тупости всё-таки больше. Ведь по факту нечистого можно было просто спросить.
Мы уставились на него, бесёнок ответил нам немигающим, отрешённым взглядом.
– Ты кто? – первым рискнул я.
– Бес, – ответил он.
Уже хорошо, значит, идёт на контакт.
– А какой именно бес?
– Кто?
– Ты?
– Чего я? Почему я? Почему не ты?
– Декарт мне в печень, да что же сегодня все тупят?! Как же это бесит, как же… – Я опомнился, чуть не поперхнувшись нежданной догадкой. – Вспомнил, я его вспомнил! Гесс, бежим!
– А как же кусь?
– Какой тебе кусь, с ним даже рядом стоять нельзя! Это белый бес, он отвечает за чистую, девственную, незамутнённую тупость! Нас опять подставили…
Я успел схватить упирающегося добермана за ошейник, изо всех сил волоча его подальше от белого камня. Со стороны это, наверное, выглядело, как будто бы старая бабка из сказки пытается вытянуть с огорода наглую козу-дерезу.
Любой, кто хоть раз пытался сдвинуть с места сорок килограммов упрямой стальной пружины, знает: если доберман не настроен подчиняться, его легче придушить, чем уговорить.
– Не пойду, не хочу, не тяни меня, ты плохой, я хороший, пусти, я его кусь и тебя не лизь, нет тебе лапки, вот, вкусняшки зажал, сам съел, не дал собаченьке, не любишь, бросаешь меня, а я хороший! Чего пристал вообще?!
