Из вышеизложенного и богатой литературы о путешествиях XVII–XVIII вв., очевидно, что голландскому моряку скорее всего была уготована отвратительная, жестокая и короткая жизнь — особенно у тех, кто ходил под парусом в Восточные и Западные Индии. Но разумеется, случалось и другое. Если многие суда переносили жестокие лишения во время долгого плавания между Текселом и Батавией, то некоторые проделывали тот же путь без людских потерь, и все люди на борту пребывали в добром здравии. Если еда часто была плохой, а дисциплина жестокой до садизма, то, похоже, вокальные упражнения в значительной степени успокаивали загрубевшую душу моряков. Многие путешественники отмечали, что команды экипажам отдавались нараспев или произносились на манер церковных песнопений, что стало характерной чертой повседневной жизни на борту голландских «индийцев». Матросские песни помогали легче переносить невероятно тяжелую работу, что с явной неохотой признавал Мендель, вспоминая свое собственное плавание к мысу Доброй Надежды. Уильям Хикки, как всегда, проявлял больший энтузиазм по поводу этих дуэтов и песенок, «жалобных и сентиментальных — как раз в моем вкусе», которые он с удовольствием слушал на «индийце» «Герой Волтемаде» и фрегате «Фетида». «Большая часть вахты зачастую довольно слаженно присоединялась к хору». Очевидно, двум этим голландским судам повезло, хотя наверняка должно было найтись еще немало таких же кораблей, как они.
Глава 4
Море открытое и море внутреннее
Когда Питер де ла Кур опубликовал в 1662 г. свои знаменитые «Интересы Голландии», он озаглавил одну из своих самых коротких и убедительных глав «Более всего война, и главным образом на море, является наиболее разорительной (а мир весьма выгодным) для Голландии». Ежемесячное издание «Голландский Меркурий» в редакционной статье от февраля того же года отмечало, что «в Соединенных провинциях полно состоятельных правителей и жителей, повсеместно страдающих от всех войн, пиратства и использования военной силы», которые с огромной радостью узнали о том, что король Франции готов подписать с ними новый мирный договор. Как правители страны, чьи купцы бороздили семь морей от Архангельска до мыса Доброй Надежды и от Нового Амстердама до Нагасаки, Генеральные штаты, естественно, теоретически дорожили миром, тем не менее большую часть XVII в. они обнаруживали себя участниками войн в том или ином регионе мира. Возможно, с подписанием в 1648 г. Мюнстерского договора они полагали, что в будущем могут рассчитывать на длительный период времени, когда Соединенные провинции Северных Нидерландов могли бы находиться в мире со всем светом, но вскоре их вывели из этого заблуждения. «Нашу страну здесь ненавидят лютой ненавистью», — писал из Мехелена корреспондент Яна де Витта в декабре 1652 г., вскоре после того, как разразилась неудачная война с Англией (1-я Англо-голландская война 1652–1653 гг.). Почти три года спустя Рейклоф ван Гуне, только что вернувшийся в Амстердам из Батавии, сообщил Heeren XVII: «Здесь, во всех Индиях, нет никого, кто желал бы нам добра; помимо этого, нас смертельно ненавидят все страны… поэтому, по моему мнению, рано или поздно нас рассудит война».
И в самом деле, после заключения Мюнстерского договора Голландская республика целую декаду находилась в положении тревожной дипломатической изоляции. Единственным ее европейским союзником оставалась Дания и, помимо папистской Португалии, протестантской Англии и мусульманского Макасара
[33], еще многие страны с завистью или беспокойством следили за преуспеванием Голландии в торговле и заморской экспансии. Купцы-олигархи Голландии и Зеландии могли заявлять о своем миролюбии, и де ла Кур взывал именно к таким уже новообращенным, ратуя за поддержание мира — практически любой ценой — с такими могущественными державами, как Англия и Франция. «Англичане собираются напасть на гору золота; мы — на гору железа», — с мрачным предчувствием написал великий пенсионарий Голландии накануне 1-й Англо-голландской войны. Однако, если «пожиратели сыра», как их презрительно окрестили иностранцы, с неохотой брались за оружие ради собственной защиты, когда на них напала Англия в 1652 и 1664 гг. и Франция вместе с Англией в 1672 г., они не колебались предпринимать агрессивные действия в другое время и в других местах, если это их устраивало. Более того, даже когда Генеральные штаты, штатгальтеры и директора Вест- и Ост-Индской компаний, в интересах государства или торговли, были склонны к миролюбию, из этого вовсе не следовало, что их подчиненные в Индиях приняли бы во внимание миротворческие предписания своих руководителей. Те люди, которые попали под их удары, согласились бы с португальским хроникером XVIII в., написавшим следующее: «Похоже, Марс, после того как он побродил по планете, в конце концов обосновался в Голландии».
Пример того, как приобретения колониальной империи затруднили для купцов-олигархов Соединенных провинций выбор между войной и миром, представлен превратностями их отношений с Португалией в первые три десятилетия после того, как эта страна порвала с зависимостью от кастильской (испанской) короны. Когда в декабре 1640 г. герцог Браганса был провозглашен королем Жуаном IV Португальским, Испания все еще оставалась заклятым врагом голландцев; и штатгальтер, и Генеральные штаты были готовы к сотрудничеству с новым союзником, который осуществил масштабный отток военной силы с фронта во Фландрии. Некоторые из амстердамских торговцев также приветствовали перспективу увеличения торговли с самой Португалией, особенно солью из Сетубала, что в Западной Португалии, столь необходимой для засола сельди. Но только не директора Вест- и Ост-Индской компаний, которые считали более выгодным продолжать свои завоевания в колониальном мире за счет Португалии, даже если с королем Жуаном IV было необходимо заключить перемирие в Европе. В меморандуме, представленном Heeren XVII Генеральным штатам в мае 1641 г., директора заявляли, что «достопочтенная компания значительно разрослась благодаря столкновениям с португальцами, вследствие чего сейчас она обладает монополией на большую часть торговли в Азии; что они рассчитывают на среднюю ежегодную прибыль между 7 и 10 миллионами; и что если им позволят продолжать в том же духе, вышеуказанный доход будет с каждым годом только увеличиваться». Более того, они соглашались, что, если сейчас прекратить боевые действия с португальцами, то последние вскоре обретут второе дыхание и снова станут опасными соперниками в азиатской торговле. В таком случае нежелательный спад собственной торговли компании повлек бы за собой значительное уменьшение объемов ее кораблестроения и служб снабжения, лишая таким образом Соединенные провинции «множества мощных боевых кораблей». Тысячи моряков и других работников лишились бы средств к существованию, и произошло бы резкое сокращение доходов от импорта и налогов, выплачиваемых компанией. Heeren XVII утверждали, что, если Генеральные штаты так настаивали на заключении перемирия с португальской короной в Европе, то Восточные Индии должны быть — явно или неявно — исключены из него, как это было во время двенадцатилетнего перемирия 1609–1621 гг.
