Следует еще раз подчеркнуть, что Heeren XVII далеко не всегда и не везде противились применению силы своими подчиненными на Востоке, а лишь только там, где, как они считали, было бы слишком дорого или сложно захватить и удерживать монополию посредством силы. Еще в 1614 г. они были решительно настроены защищать такую монополию на островах Пряностей (Молуккских) от всех пришельцев, будь то португальские, испанские, английские, китайские или индонезийские купцы. Они согласились с Куном, что в этом регионе в любом случае было бы безнадежно даже пытаться упрочить свое положение, просто «будучи доброжелательными и творя добро», и что необходимо «управлять туземцами железной рукой». Стоит признать, что поначалу они пришли в ужас оттого, что Кун фактически истребил жителей островов Банда в 1621 г., однако вскоре они восстановили свое душевное спокойствие и лишь мягко упрекнули его. Они — точнее, большинство из них, поскольку Heeren XVII не всегда были единодушны в своем мнении, — игнорировали совет одного из коллег Куна, которому не нравилась жестокость последнего и который считал, что менее суровыми методами можно было бы добиться лучших результатов. Лауренс Реаль и Стивен ван дер Хаген, ведущие представители подобной школы мировоззрения, утверждали, что компания не имела права принуждать туземцев Молуккских островов продавать свои пряности исключительно голландцам, если только те не снабжали их взамен необходимыми припасами продовольствия и одежды по приемлемым ценам. «Сами мы, — писал Реаль, — ввозим на Молукки недостаточно товара и не позволяем другим поставлять его в необходимых количествах. Местные жители не могут собирать гвоздики больше, поскольку высокие цены на ввозимый провиант вынуждают их вместо этого культивировать продовольственные культуры. Саго, которое прежде завозилось к ним с Явы за пятую часть его нынешней цены, теперь приходится импортировать из более далеких мест самим. Индийские ткани — часто плохого качества — им приходится покупать у нас по таким высоким ценам, что они не стоят того, чтобы ради них идти обрывать гвоздику (тяжелая и опасная работа). Более того, мы так поглощены погоней за прибылью, что никому не позволяем заработать хоть один гульден или пенни на нас».
Однако Кун и большинство Heeren XVII пришли к мнению, что голландцы имеют право монополизировать закупку гвоздики и мускатного ореха по ими же установленным ценам в обмен на «защиту», предоставляемую островитянам от португальцев и испанцев. Такая постановка вопроса просто игнорировала тот факт, что голландская монополия на пряности быстро стала более обременительной для островитян, чем при их испанских и португальских коллегах, — отчасти потому, что голландцы платили более низкие цены, а отчасти из-за того, что их монополия была более безжалостной и эффективно подкреплялась силой. Реаль и ван дер Хаген также возражали против карательных санкций, направленных на индонезийских вождей и старост деревень, их вынудили подписать невыгодные для них контракты, которые они не могли выполнить, даже если бы этого хотели. Они настаивали, что в долгосрочной перспективе голландцам лучше довольствоваться крупными продажами с невысокой прибылью, чем гнаться за жесткой репрессивной монополией, нацеленной на мелкий товарооборот и высокий доход. Более того, Реаль и ван дер Хаген, находясь на последней стадии подготовки к применению силы против своих английских конкурентов на Молукках, были не склонны к этому из боязни нежелательных последствий для англо-голландских отношений в Европе — вероятность, которая не беспокоила Куна. И наконец, Реаль и ван дер Хаген считали, что было бы несправедливо и недальновидно силой изгонять азиатских купцов, будь то китайских, малайских или яванских, с Молуккских островов. Несправедливо потому, что существующие контракты не оговаривали подобного изгнания, и недальновидно, поскольку такая политика могла привести островитян в объятия европейских конкурентов и усилить, вместо того чтобы разрушить, малайскую и японскую торговлю.
Хотя выдвинутые Реалем и ван дер Хагеном доводы нашли некоторую поддержку среди директоров, большинство Heeren XVII согласилось с продвигаемой Куном и Хендриком Браувером
[36] агрессивной политикой. «Нет ничего в мире лучше из того, — писал Кун директорам, — что дает кому-то преимущественное право, чем подкрепляющие это право сила и могущество». Получив благословение компании (10 ноября 1617 г.) на то, чтобы силой воспрепятствовать яванским и другим азиатским купцам торговать на Молукках, Кун с удовлетворением выразил свою признательность и добавил: «Изучение природы и того, что свершалось всеми народами из века в век, для меня всегда было достаточно». Одной из причин, почему директора были готовы использовать силу на Молукках, тогда как они не решались делать этого в других местах, являлось то, что местные правители не обладали сколь-нибудь значимыми боевыми кораблями, а районы, где выращивались специи, располагались в основном на побережье островов и находились в зоне прямой досягаемости голландских военно-морских сил. Зависящие от ввоза риса, хлопчатобумажных тканей и других предметов первой необходимости с Явы, из Малайи и Индии, обитатели островов Пряностей находились не в том положении, чтобы предпринимать ответные меры против голландцев за их действительные или мнимые несправедливости, как, например, могущественные королевства на материковой части Азии. Более того, торговля специями долгое время расценивалась как первоочередная цель деятельности компании в Восточных Индиях и как действительный или потенциальный источник огромной прибыли. Вследствие чего Heeren XVII с энтузиазмом поддерживали — если только сами фактически не инициировали — агрессивные действия на Молукках, причем в то самое время, когда осуждали или запрещали ведение захватнических войн в других местах.
И даже при всем при этом, как и предвидели Реаль и ван дер Хаген, борьба за полный контроль над урожаем пряностей на Молукках растянулась на долгие годы и оказалась весьма дорогостоящей в отношении денег и людских потерь. К концу она подошла только в 1684 г., когда Малакка, Макасар и Бантам оказались в руках компании, а индонезийские судоходство и торговля были практически ликвидированы — с ужасными последствиями для экономики и условий жизни обитателей островов. В 1620-х гг. все коренное население группы островов Банда было либо истреблено, либо переселено на другие острова, чтобы служить там в качестве рабов или солдат. После того как в 1651 г. в западной части острова Серам вырезали 160 нидерландцев, включая нескольких женщин и детей, голландцы провели ряд карательных экспедиций, завершившихся насильственным переселением около 12 тысяч человек из родных деревень и их расселением на островах Амбон и Манипа. Монополия на пряности на Молукках подкреплялась так называемыми hongi-tochten — «дружескими визитами», периодическими экспедициями на вооруженных судах с утлегарем — cora-cora
[37], которые под корень вырубали нелегальные гвоздичные плантации. Остается спорным, как много коммерческой прибыли принесла компании эта монополия на пряности, когда она на самом деле добилась ее. Если VOC получала большую прибыль от продажи некоторых пряностей в некоторых местах и в некоторое время, были и другие случаи, когда доход оказывался крайне мал или вовсе отсутствовал — и это не учитывая того факта, что расходы на поддержание монополии посредством флотов, фортов и гарнизонов в долгосрочной перспективе могли свести всю прибыль на нет. Это как раз то, что невозможно выяснить из-за запутанной системы бухгалтерской отчетности компании, которая не позволяла Heeren XVII точно подсчитывать действительные расходы компании до самых последних дней ее существования, однако такие предположения выглядят вполне правдоподобными.
