На другом краю света WIC, хоть и основанная в основном с прицелом на Испанскую Америку и серебро Мексики и Перу, на самом деле сконцентрировалась на сахаре из Португальской Бразилии и золоте, слоновой кости и рабах Португальской Западной Африки.
Впечатляющий захват Питом Хайном
[21] мексиканского «серебряного флота» в кубинской гавани Матансас (в 1628 г.), как правило, заслоняет тот факт, что его современники и преемники на службе WIC добились сравнительно малозначительных успехов в войне с испанцами. Их слава, их победы и добыча были приобретены в основном за счет португальцев в Южной Атлантике. Иоханнес де Лаэт, директор и летописец деяний WIC того времени, заканчивает в 1644 г. свои Iaerlyclt Verhael — Анналы на триумфальной ноте, подробно перечисляя корабли и добычу, захваченные компанией между 1623 и 1636 гг. силой оружия «у короля Испании». Внимательное прочтение этого списка открывает, что подавляющий ущерб от этих потерь понесли владения и суда португальской короны — за исключением испанского «серебряного флота» в 1628 г. В 1636–1648 гг. нападения WIC на Испанскую Америку были еще менее значительными, за исключением экспедиции Брауэра в Чили в 1642 г., да и та оказалась безрезультатной. В свое время голландцы отобрали у Португалии половину Бразилии и Анголу, не говоря уже о Золотом Береге и Кабо-Верде, однако единственным стоящим их завоеванием в Карибском бассейне стал захват Кюрасао в 1634 г. По сравнению с огромными усилиями, приложенными ради продвижения в Южной Атлантике, попытки Вест-Индской компании обрести «Новые Нидерланды» на острове Манхэттен и на берегах реки Гудзон увенчались весьма скромными результатами.
Не вызывает сомнения, что восстание португальцев Пернамбуку, штата на востоке Бразилии, в 1645 г., которое получало более или менее тайную помощь с родины, за пять лет до этого освободившейся от власти Испании, заставило голландцев укрыться за стенами Ресифи и нескольких других городов вдоль северо-восточного побережья Бразилии. Несомненно и то, что через несколько месяцев после провозглашения Мюнстерского договора Португало-Бразильская экспедиция — частично снабженная амуницией и корабельными припасами из Амстердама — вернула Луанду и изгнала голландцев из Анголы в тот самый момент, когда те, вместе со своими негритянскими союзниками, были на грани уничтожения последних остатков португальцев в данной местности. Тем не менее положение голландцев в Бразилии не казалось безнадежно утерянным, и по Мюнстерскому договору король Филипп IV недвусмысленно признал право Голландии захватывать и удерживать все португальские колониальные территории, на которые заявляли свои права обе великие индийские компании.
Во многих отношениях Мюнстерский договор знаменует собой высшую точку золотого века Соединенных провинций. К 1648 г. голландцы, бесспорно, являлись величайшей в мире торговой нацией, со своими торговыми аванпостами и укрепленными факториями, разбросанными от Архангельска в России до Ресифи в Бразилии и от Нового Амстердама
[22] до Нагасаки в Японии. Если некоторые места удерживались с трудом, то другие приносили обнадеживающие прибыли. Одни лишь описания голландских достижений в европейских водах представляют собой увлекательнейшее чтение. «Благодаря невероятным предприимчивости и деловитости, — пишет К. Уилсон, — им удалось захватить около трех четвертей перевозок зерна на Балтике, от половины до трех четвертей строевого леса и где-то между третью и половиной шведского металла. Три четверти соли из Франции и Португалии, отправлявшейся на Балтику, перевозилось в голландских трюмах. Более половины тканей, вывозимых в Балтийский регион, были произведены или обработаны в Голландии».
Такие беспрецедентные достижения обязаны в основном динамичной энергии и предприимчивости, рожденным в морских гаванях Голландии и Зеландии, что позволило, благодаря ресурсам, извлеченным из судоходства и заморской торговли, перенести финансовые тяготы войны против Испании и развить колониальную экспансию. Таким образом, вполне логично, что ведущие торговцы и судовладельцы городов этих провинций должны были завладеть руководством новой республикой и использовать свое влияние в городских советах и провинциальных штатах для продвижения собственных интересов. Как мы уже видели, когда возникал конфликт интересов отдельных провинций, победу одерживали Голландия и Амстердам — если только они находились в согласии. Подтверждением этому является Мюнстерский договор, имевший большое число могущественных противников. Среди них были приверженцы Оранских, настроенные на сохранение союза с Францией и упрочение династических интересов штатгальтеров по завоеванию Южных Нидерландов и поддержке Стюартов
[23]; провинция Зеландия, недовольная неадекватной помощью государства WIC в ее проигрышной войне с португальцами в Бразилии; провинция Утрехт и город Лейден по целому набору религиозных и политических мотивов. И все же правители остальных городов Голландии, и прежде всего Амстердама, смогли протолкнуть договор вопреки оппозиции такого множества своих соотечественников, причем не уступая королю Испании ни в одном из его самых настойчивых требований, таких как открытие для судоходства устья реки Шельды и официальная терпимость к католицизму в Соединенных провинциях. Голландская неуступчивость в перекрытии Шельды проистекала не только из боязни Амстердама, что в результате возобновления судоходства по ней Антверпен может во многом вернуть себе значение торгового перевалочного пункта, но из опасения некоторых портов юга Голландии и Зеландии (Роттердама, Мидделбурга, Флиссингена), что их собственная транзитная торговля точно так же пойдет на убыль.
Мюнстерский договор показал, что движение, начавшееся 80 лет назад со взрыва народного гнева, закончилось формированием свободно объединенной федерации — республики под управлением группы купцов — олигархов. Перед тем как более подробно обсуждать этих бюргеров, стоит задаться вопросом, насколько сильно эволюционировала нация под их руководством. Если принять критерий Ренана о понимании национальной принадлежности: «…совершать вместе великие поступки, желать их и в будущем…», то победители 1648 г. будут соответствовать обоим этим показателям. Они могли с гордостью припомнить такие боевые подвиги, как осада и освобождение Лейдена, победные компании принцев Морица и Фредерика Генриха, захват «серебряного флота» Питом Хайном, разгром Испанской армады близ Гибралтара (1607) и еще один разгром у Даунса (1639). В этот последний год не имевшую себе равных голландскую торговую экспансию «в далекие и диковинные земли, так далеко, как только светит солнце» нидерландский поэт и драматург Йост ван ден Вондел восславил в своей оде, отразившей чувства не только самого поэта и Heeren XVII — семнадцати директоров VOC, но и множества голландцев: «Куда ни завела бы нас за прибылью погоня, в любое море иль к любому побережью, мы рыщем в гаванях всего земного шара — к выгоде любви». Если «великие поступки» Ренана включают в себя образованность, литературу и изобразительное искусство, то, упоминая о достижениях молодой республики, достаточно вспомнить имена Гуго Гроция, Христиана Гюйгенса, Питера Хофта, Йоста Вондела, Франса Хальса (Гальса) и Рембрандта. Что же касается будущего, то голландцы могли смотреть — и с уверенностью смотрели — на свою экспансию в Восточные Индии; и хотя их положение в Бразилии было явно ненадежным, возможность создания собственной империи в Южной Атлантике все еще существовала.
