Гром грянул на втором году работы, ближе к Новому году, когда весь отдел прочно засел за годовые отчеты. Аркадий старался не меньше других, даже брал работу на дом, но толку от этого было немного. Старая мымра все время находила в его работе какой-нибудь изъян, а потом и вовсе написала целый перечень замечаний, которые он должен был устранить за два дня. Молодой человек понял, что ему не справиться с этим даже за неделю.
– Старуха хочет твоей крови, – сказала Лидочка, когда они в очередной раз мыли кости начальнице, стоя в курилке.
– Но что я ей такого сделал?! – возмутился Аркадий. – Работаю как все. Не пью, не прогуливаю. Все женщины отдела готовы меня усыновить. Только на нее я действую как красная тряпка! Пал Палыч вяжет носки, но его она так не изводит, сделает пару замечаний и отправит с глаз долой. Может, она вообще мужененавистница?
– А может, наоборот? – предположила вдруг Лидочка.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что она одинокая разведенная женщина на пятом десятке. В ее отделе появился молодой интересный мужчина, при виде которого все дамы сделали охотничью стойку. Она понимает, что шансов заинтересовать тебя у нее никаких. Вот она и отводит душу, изводя тебя придирками и замечаниями.
– Да нет… – засомневался Аркадий. – Ей же сто лет в обед! На черта я ей сдался?
– Положим, ей не сто лет, а только сорок шесть, – со значением заметила Лида. Про возраст начальницы она спросила у подружки из отдела кадров. Лариса Ивановна эту информацию от подчиненных тщательно скрывала.
– Скажешь тоже, сорок шесть! – хмыкнул Аркадий. Ему в его двадцать пять сорок шесть лет казались дремучей старостью.
– Много ты понимаешь, салага! – рассмеялась Лидочка. – Женщины в таком возрасте самые страстные. Ну вроде как прощальный привет молодости.
– Ну и что же мне с этим делать? – растерялся Серебровский.
– А ты думай, касатик. Думай! – весело пропела сослуживица и, кинув бычок мимо урны, убежала в отдел.
Аркадий не стал терзать себя долгими размышлениями. В тот же день ближе к вечеру, когда сотрудники поспешно покидали рабочие места, он нарочно замешкался, будто бы приводя в порядок стол. Потом, убедившись, что в отделе никого не осталось, зашел в кабинет начальницы. В руках у него был злополучный отчет.
– Вы учли мои замечания? Очень мило. – Лариса Ивановна посмотрела на него поверх очков. Она была удивлена.
– Не то чтобы учел, но я… – Серебровский запнулся, с ужасом осознав, что пути назад не будет. – Черт! Ну не идет мне в голову этот отчет!
Он взлохматил волосы и сразу стал похож на мальчишку.
– Вы пришли, чтобы сообщить мне это? – изумленно спросила начальница.
– Да. Мои мысли заняты всякой чертовщиной. Например, когда вы сердились на меня из-за этого треклятого отчета, вы были похожи на Софи Лорен в этом… ее фильме. Постойте, я сейчас скажу вам его название…
Лариса Ивановна, которая на прославленную актрису походила разве что прической, восприняла комплимент с сомнением.
– Серебровский, вы, случайно, не пьяны? – произнесла она и даже втянула носом воздух. Ей было невдомек, почему ее молодой подчиненный, который прежде от одного ее грозного вида мигом превращался в соляной столб, вдруг стал таким разговорчивым.
– Помилуйте, Лариса Ивановна! Я этим не увлекаюсь. Но, признаться, я бы не отказался посидеть с вами где-нибудь вечером за бокалом вина.
Аркадий понимал, что идет ва-банк. Или его завтра с треском вышибут за дверь, что вряд ли станет для него большой потерей, или он выиграет, и если это случится… Впрочем, что он получит тогда, молодой человек еще не знал, но интуиция говорила ему, что выигрыш будет значительным.
– Не знаю, что с вами произошло. Вы больны гриппом, пьяны или сошли с ума. Но вам пора идти домой, а завтра заняться отчетом. Вы должны успеть закончить его в срок.
– А как же мое предложение?
– Предложение чего? – не поняла Лариса Ивановна.
– Пойти куда-нибудь посидеть? – На лице Аркадия играла улыбка демона-искусителя, но нутро его подморозило от страха.
– Вы нахал! – сказала начальница. – Ступайте домой.
Но в ее голосе он не услышал злобы. Это придало сил. Выходя, он обернулся на пороге.
– А все-таки, когда вы сердитесь, то напоминаете мне Софи Лорен!
Аркадий вышел и направился домой в отличном настроении. Почему-то ему казалось, что его проблемы остались в прошлом. Если старуха его уволит, он подыщет себе другую работу. Ему до смерти надоело горбатиться в этом отделе, среди обшарпанных стен и тетенек в тапочках. Ему не хотелось подчиняться вздорной бабе, изнуренной борьбой с надвигающимся климаксом. Он хотел денег! Он жаждал масштаба! Он был финансистом, а не скучной конторской крысой!
– У тебя сегодня был хороший день? – спросила Катюша, принимая из его рук куртку, влажную от мокрого снега. На лице мужа в последнее время редко появлялась улыбка.
– Да, милая, у меня все будет хорошо! – заверил он и поцеловал ее в щеку.
Правда, когда позже они вдвоем сидели за нехитрым ужином, состоящим из жареной картошки и квашеной капусты домашнего приготовления, Аркадий почувствовал приступ паники. А что, если он переоценил свои силы? Если он больше никогда не найдет работу? На какие средства они будут жить?
Он разволновался так, что не удержался и выпил пару стопок водки, что обычно делал только по праздникам. Спиртное несколько притупило остроту впечатлений. Мысли стали тягучими, не такими назойливыми. Он зарылся лицом в подушку и отключился до утра.
На следующий день его к начальнице не вызывали и не уволили. Весь день он провел в тягостном ожидании. Понятно, что отчет от этого не стал лучше. В один шальной момент он едва не сорвался и не кинулся в ее кабинет слезно замаливать свои грехи. Ближе к вечеру, когда его нервы превратились в туго натянутые канаты, к нему подошла хмурая Лидочка и попросила передать ей бумаги.
– Но отчет не готов! – испугался он, понимая, что наступило начало его конца.
– Знаю, что не готов, – отозвалась девушка. – Поэтому и забираю. Мне поручили его доделать. А у меня, между прочим, куча своей работы!
– А что делать мне?
– Не знаю. Можешь спросить у нее, – Лидочка мотнула головой в сторону кабинета начальницы. Но Аркадий уже растерял свой боевой настрой и не собирался врываться к Ларисе Ивановне с подобными вопросами. Остаток дня он просидел, рисуя в блокноте чертиков и ожидая вызова на ковер. Однако ни в этот день, ни на следующий его не побеспокоили. В конце месяца он, как и некоторые другие сотрудники, получил премию. В тот день, когда все отмечали наступающий Новый год, он тихонько заглянул к Ларисе Ивановне. Она была в кабинете одна и что-то писала, сидя под зеленой конторской лампой.
– Что тебе, Серебровский? – спросила она, отрываясь от бумаг.
