Черт возьми, почему? Может, Дубровская вызвала у нее больше доверия, чем подруга, которую она знает со студенческих лет, или Аркадий, без которого, оказывается, жить не может? Положа руку на сердце, Лизе это предположение показалось маловероятным. Честно говоря, из всех людей, которые окружали Серебровскую, Елизавета была самым неподходящим лицом, которому можно было доверить сокровенную тайну. Она защищала человека, который, по мнению следствия, едва не лишил Катю жизни. Ничего не скажешь, подходящий объект для исповеди!
– Ну что же вы молчите?! – наседала на нее Светлана. – Вам нечего мне возразить?
Дубровская вдруг почувствовала, что смертельно устала от этого разговора. Рыжая подружка потерпевшей выжала из нее все соки. Манера ее поведения заставляла собеседника постоянно держать оборону.
– Вы знаете, я забыла о времени. Мне нужно возвращаться домой. – Лиза не нашла ничего лучше, чем спасаться бегством. – Мне действительно нечего возразить вам. Я не знаю, почему Катя рассказала мне о покушении на свою жизнь. Но она это сделала, нравится вам это или нет. Вы близкая подруга, так что к вам я обратилась по адресу.
Она встала с места и, порывшись в сумочке, вытащила оттуда пару купюр – плату за кофе. За время этих странных посиделок они выпили по несколько чашек, отчего Лиза чувствовала себя не лучшим образом.
– Вы собираетесь рассказать о подозрениях Кати Аркадию? – спросила Светлана, вперив в нее жесткий взгляд своих пронзительных глаз.
– Зачем? – пожала плечами Дубровская. – Если она захочет, то всегда сможет рассказать ему об этом сама.
Честно говоря, ей не стоило говорить об этом и Светлане. Дубровская уже жалела, что поступила так опрометчиво. Вряд ли Катя желала, чтобы она говорила о ее подозрениях кому-то еще. Правда, она не обещала хранить услышанное в тайне, но все-таки…
Она наскоро попрощалась со Светой и, испытывая большое облегчение, покинула ее. Елизавете было трудно понять, что держало вместе таких непохожих друг на друга женщин. Будь она на месте Кати, вряд ли бы стала терпеть рядом подругу, которая имеет свойство вмешиваться в чужую семейную жизнь, поучать, давать советы, но хуже всего – давить, доказывая свою правоту. Вполне возможно, Аркадий Серебровский не был ангелом, а был дамским угодником, строящим карьеру благодаря своей мужской привлекательности. Но этот его порок касался только его самого и его жены, если, разумеется, она знала о его похождениях. Посторонним вход в семью должен быть запрещен. Всем, даже близким подругам.
Всю дорогу до дома Дубровская находилась под впечатлением от этой странной встречи. Она чувствовала досаду из-за того, что потратила на Серебровскую и ее подругу слишком много времени. Причем ощущение было такое, что она покопалась вместе со Светланой в чужом грязном белье и не выудила оттуда ничего, что могло бы пригодиться в защите Ушакова. Шел десятый час вечера, и впереди ей предстояло долгое объяснение с Андреем по поводу дел, которые она делала после окончания рабочего дня.
Когда она подъехала к дому, было уже десять, и окна в детской не светились. А это означало, что Лида, покормив детей, уложила их спать. Осознание, что она не поцеловала детей на ночь, не рассказала им сказку, заставило Дубровскую испытать чувство вины. Она, припарковав машину во дворе, закрыла ее на ключ и поспешила в дом.
– Андрей остался в городе, – сообщила ей с порога Ольга Сергеевна. – Он сказал, что у него какие-то там дела. Я думала, вы собирались сходить в кино или посидеть в ресторане.
Свекровь уже была в своем шелковом халате с кистями, том самом, что ей совсем недавно преподнесла Лиза. Должно быть, она собиралась лечь в постель и, как обычно, немного почитать перед сном.
Дубровской не хотелось разочаровывать свекровь и признаваться, что вечер она провела в кафе, но не в компании ее сына, а с подругой потерпевшей. Но Ольга Сергеевна сама все поняла.
– Ох, не нравится мне все это. У тебя свои дела. Ты приходишь в десять. У Андрея тоже какие-то встречи. Он остается в городе на ночь. Чем хорошим это может кончиться? Ты хотя бы знаешь, с кем встречается твой муж?
– Наверняка с кем-то по работе, – беспечно ответила Лиза. – Я не веду учет его деловым партнерам.
– А нужно бы! – назидательно заметила свекровь. – Когда жив был Сергей Аркадьевич, я всегда знала любого из его партнеров.
Это была чистая правда. Ольга Сергеевна охраняла свой домашний очаг со смекалкой полководца. Быстро сообразив, что она не может контролировать встречи мужа, она сделала все возможное для того, чтобы друзья и партнеры Мерцалова-старшего собирались под крышей их дома. Это было непросто организовать, и свекровь трудилась не покладая рук. Но затраты с лихвой окупались результатом: муж оставался под бдительным присмотром. Их брак оказался прочным, недосягаемым для длинноногих секретарш или молоденьких стажерок. Невестка же проявляла в этом вопросе недопустимое легкомыслие, предоставляя молодому супругу свободу действий. Это, по мнению Ольги Сергеевны, заслуживало порицания.
Дубровская проскользнула мимо свекрови в спальню и только там позволила себе набрать номер телефона Андрея. В ухо понеслись протяжные гудки. Он не отвечал. Конечно, она была далека от мысли, что в этот самый момент муж изменяет ей с другой женщиной, но после предостережения Ольги Сергеевны, а тем более после рассказа Светланы о любовных эскападах Серебровского, ей стало неуютно. Она набирала номер мужа несколько раз за вечер, но добилась лишь того, что абонент стал временно недоступен. Спать она легла с тяжелым сердцем, а когда проснулась, увидела сообщение: «Малыш, извини, я был занят». Это не добавило ей настроения, и к завтраку она спустилась хмурая и неразговорчивая.
– Ну как? Что сказал Андрей? Ты дозвонилась до него? – встретила ее вопросом свекровь.
– Да, – соврала Лиза. – У него все хорошо. Просто задержался вчера в городе на переговорах. А с утра ему нужно быть на фабрике.
Ольга Сергеевна удовлетворенно кивнула головой. Она была на ногах с самого утра – деловита, энергична, собрана, позаботилась о завтраке и обеде для домочадцев, составила список необходимых покупок в городе, отдала распоряжения домработнице. При этом она, как всегда, была безупречно одета и причесана. Лизе было с кого брать пример. Сама она успела лишь навестить детей в их комнате, переодеть им штанишки и посидеть с ними до прихода няни, сонно наблюдая за тем, как они переворачивают кверху дном ящик с игрушками. Еще вчера она дала себе слово, что проведет день с детьми, не выезжая в город: будет читать им книжки, гулять на улице, строить дом из кубиков и заниматься другими детскими делами. Но задуманное вечером воплощается утром с трудом. Дубровская построила башню из кубиков – близнецы мигом разнесли ее до основания. Повторила строительство еще раз – его постигла та же участь. Попыталась привлечь к строительству детей, но им не хотелось выкладывать сложные архитектурные элементы. Маленькие ручки не слушались, кубики падали на пол. Ломать оказалось куда интереснее, чем строить. Близнецы хохотали, выбивая прямо из рук матери яркие цилиндры, конусы, арки. В конце концов бессмысленность занятия утомила Лизу, и она не без облегчения сдала детей на попечение няни.
