– Катя, это ты? – спросил он, а она чуть не разрыдалась. – Почему звонишь? У тебя все нормально?
«Нет! У меня все ненормально! – хотелось закричать ей. – От меня ушел муж, которого я люблю, а ты задаешь мне дурацкие вопросы!»
Но вслух она, конечно, ответила другое.
– У меня все в порядке, Аркадий. Я просто хотела тебя поблагодарить за деньги. Ты очень внимателен.
– Пустяки. Я должен был подумать об этом раньше. Ты не умерла от голода?
– Нет, – улыбнулась Катя. – Ты же знаешь, я знатная кулинарка. Из одних макарон могу придумать десять блюд.
– Да, ты такая, – согласился он. – Честно говоря, я очень соскучился по твоему борщу.
«Соскучился по борщу» – это не то же самое, что «соскучился по тебе». Однако сердце Кати тревожно забилось. Не надеясь ни на что большее, она все-таки выпалила первое, что пришло на ум.
– Так за чем же дело стало? Приходи на борщ. Я приглашаю.
Она, конечно, понимала, что Аркадий откажется. Зачем ему сдался этот чертов борщ, если у него есть возможность обедать в лучших ресторанах? И, судя по его прежним откровениям, за трапезой ему не придется скучать. У него есть любимая женщина, которая будет сидеть напротив, держа в руках бокал, и улыбаться, глядя на него из-под длинных ресниц.
– Годится, – сказал он. – Готовь свой борщ. Я загляну к тебе вечером.
Катя даже не поняла, что произошло. Она что-то машинально ответила и дала отбой.
Он придет к ней? Катя не была уверена, что правильно поняла его. Может, он имел в виду что-то другое? Но фраза «я загляну к тебе вечером» не была слуховой галлюцинацией. Значит, он действительно придет.
Катя вскочила и уставилась на часы. Было половина первого. Достаточно времени, чтобы приготовить борщ, но катастрофически мало для того, чтобы подготовиться к самому важному свиданию в своей жизни.
Она помчалась на рынок за продуктами, потом, нагруженная пакетами, домой: варила, шинковала, обжаривала, мешала, приправляла. По кухне носились ароматные пары, как в старые добрые времена, когда она ждала Аркадия с работы. Но сегодня все было иначе, и когда она, взмыленная и разгоряченная, подошла к зеркалу, то ужаснулась. На нее смотрело красное влажное лицо в обрамлении растрепанных волос, а спереди на халате красовалось большое жирное пятно от соуса. Стало ясно, что конкурировать с борщом ей не удастся. Рука автоматически потянулась к телефону – узнать, есть ли в ближайшей парикмахерской свободные мастера. Но тут она себя одернула. С чего она решила, что Аркадий желает ее видеть? Он придет на борщ, но это лишь официальная версия. На самом деле его интересует совсем другое – это его соглашение о переоформлении бизнеса. Он красиво к ней подкатил, но с его стороны это уловка, не более того. Катя представила, как смешно в его глазах она будет выглядеть с нарядной укладкой на голове и в туфлях на каблуке, если он придет обсуждать деловые вопросы. «К черту! Я не буду выставлять себя на посмешище», – рассердилась она.
Конечно, она приняла душ, вымыла голову и причесалась, как это делала всегда. Из одежды выбрала блузу свободного кроя и джинсы. Ровно в семь раздался звонок в дверь, и Кате показалось, что она теряет сознание.
Аркадий стоял на пороге, красивый, одетый с иголочки, как всегда. В руках он держал бутылку дорогого вина.
– Это мой вклад, – сказал он. – С борщом, правда, сочетание не очень. Но не приходить же к тебе с водкой.
Катя поставила на стол два бокала. Она гадала, когда Аркадий заговорит о своих делах – прямо сейчас или же тогда, когда они немного захмелеют.
– Красота, чистота, порядок! – похвалил он, оглядывая квартиру. – Как я по всему этому соскучился!
Катины старания не пропали даром. Вокруг царил образцовый порядок. В гостиной был накрыт стол. Свечи Катя ставить постеснялась, а вот букет ромашек оказался весьма кстати. Он отлично гармонировал и с борщом, и с пампушками, которые Катя успела напечь, и с вышитыми в деревенском стиле салфетками. Бутылка французского вина смотрелась заезжим гостем на русских посиделках, но хозяйку это волновало мало. От волнения у нее пропал аппетит. Но она надеялась, что сохранила, по крайней мере, способность говорить.
Ей не стоило волноваться. Говорил в основном Аркадий. Он прихлебывал борщ, заедал пампушками, хвалил и то и другое. Он был в отличном расположении духа, рассказывал Кате о каких-то далеких знакомых, которых она уже едва помнила. Что-то касалось поездки, пропажи какого-то чемодана, возвращения отца семейства домой в одном нижнем белье. Короче говоря, это была веселенькая история, суть которой Катя так и не поняла, потому что как завороженная глядела на мужа. Он был остроумен, сыпал шутками, был, как говорится, в ударе. Могло создаться впечатление, что Аркадий хочет произвести на нее впечатление, понравиться, очаровать. Противиться натиску его харизмы было невозможно. Но Серебровская не зря считала себя женщиной здравомыслящей, поэтому ждала от неверного мужа подвоха. Вот сейчас она расслабится, и он преподнесет ей какой-нибудь сюрприз в виде очередного соглашения, разработанного Грановским. Но с борщом было покончено, вино распробовано, однако историям Аркадия Александровича не было видно конца. Вечер завершился, и Серебровский откланялся, оставив жену в полном недоумении. Зачем он приходил? Поесть борща? Видимо, новая избранница Аркадия держала его на голодном пайке, если ради сытного ужина он был готов провести вечер в компании опостылевшей ему жены.
Через два дня он позвонил ей сам и предложил вместе навестить общих друзей. Катя была несказанно удивлена. Последние года три он вообще не появлялся с ней на людях, предпочитая наносить визиты самостоятельно. Честно говоря, Екатерина и сама не настаивала, чувствуя себя комфортно лишь в домашней обстановке. Встречи с друзьями причиняли ей боль. Она кожей ощущала, что Серебровский тяготится ее присутствием, стесняется ее внешнего вида. Оказавшись среди знакомых, Екатерина словно немела, произносила неуклюжие фразы и весь вечер сидела словно приклеенная к стулу. Ей казалось, что, если вести себя так неприметно, люди не заметят ее раздавшейся талии и неловких движений. Муж и сам не настаивал на том, чтобы она поддерживала контакты с друзьями.
Но вот теперь определенно что-то изменилось, раз он просит ее составить ему компанию.
– Ну так ты пойдешь? – спрашивал он нетерпеливо.
Ее охватила паника. Что она могла ему сказать? Что у нее нет подходящего платья? Что она сотню лет уже не общалась с людьми (психи и санитары не в счет)? Что она еще не успела похудеть?
Но он ждал ответа, и она ответила просто:
– Да, Аркаш. Конечно, я пойду.
– Ну вот и хорошо, – обрадовался он. – Я заеду за тобой в семь.
Она надеялась, что в полседьмого у нее не случится инфаркт.
Кстати, ее опасения оказались напрасными. Она привела себя в порядок: подкрасила глаза и губы, чего не делала уже несколько лет, зачесала волосы наверх, достала из гардероба туфли на каблуках. Когда в назначенный час за ней приехал Аркадий, он не мог скрыть своего удивления.
