– Ты что, с ума сошел?
– Ничуть, – улыбнулся он своей фирменной улыбкой. – Так, между прочим, делают некоторые родственники и друзья при встрече.
Несмотря на то что он в точности повторил слова, сказанные Светланой накануне, она не рассмеялась и шутки не оценила.
– Мы пока не друзья.
Аркадий опешил. После вчерашнего вечера, включавшего прогулку и приятную беседу в ее обществе, он рассчитывал на более радушный прием. Но, остыв, он решил, что Света смущается подруг по стройотряду. Конечно, Серебровский видел, какое убийственное впечатление он производит на девчонок: как они смотрят на него, напропалую кокетничают с ним, отчаянно соперничают друг с другом за право сидеть с ним во время обеда за одним столом. Разумеется, такое положение вещей вполне устраивало Серебровского, подогревало его мужское самолюбие. Только Светка и еще одна девушка с русой косой, Катя Смолякова, не стремились излить на него свое обожание. Ну со Светкой все было ясно. Она сама была похожа на жар-птицу. А вот Катя была внешне ничем не примечательна, так себе, серединка на половинку. Обычная девушка, из достоинств которой можно было назвать лишь длинные пшеничные волосы да мягкий податливый характер. Хотя что касается последней опции, Аркадий сомневался, можно ли считать это достоинством. Девчонка, судя по всему, была застенчива, зажата, с кучей комплексов. Короче говоря, Серебровскому было недосуг разбираться в тонкостях ее душевной организации. Его взгляд был прикован лишь к огненной юристке. Но та не спешила объявлять себя его трофеем, и, как ни странно, Аркадий такое поведение понял и оценил. Он и сам был о себе высокого мнения, и Светлана была ему под стать – гордая, независимая, норовистая, как молодая необъезженная кобылица. Вечером они сходили в кино, и он решил, что дело в шляпе, стоит лишь не торопить события, щадить Светину гордость и не демонстрировать их отношения перед девчонками. Придет черед, Светка расслабится, и они перестанут прятаться от людей.
Но на следующий день ее забрал с работы уже не «браток» в малиновом пиджаке, а респектабельный мужчина средних лет. Он ездил на новеньком «Мерседесе» и предпочитал конспирацию. На глаза стройотрядовцам не лез, а скромно дожидался Светлану в тени раскидистых тополей.
– Ого! – восхитился Аркадий. – Круг родственников расширяется. Это наверняка твой дядя по материнской линии. Кстати, какие он болезни лечит?
– Уйди и не отсвечивай, – отрезала Светка и, нацепив на лицо самую очаровательную из своих улыбок, впорхнула птицей счастья в распахнутую дверь заморского автомобиля и была такова.
Серебровский был вне себя от негодования. За кого она его держит?! За мальчика-болвана, с которым можно провести свободный вечер, а потом свалить к владельцу очередной иномарки? Он был уже молодой мужчина, а не пацан-старшеклассник, которому вполне хватило бы похода в кино или кафе-мороженое. Чем он уступал «малиновому пиджаку» или застенчивому хозяину «Мерседеса»? Вряд ли Светка позволила бы себе водить их за нос так, как водила его.
Короче говоря, на следующий день он на правах бригадира отчитал ее за поздний выход на работу. Светка не осталась в долгу и довольно нахально ему ответила. И понеслось! Аркадий изводил ее критикой, придирался к ней на каждом шагу, благо найти повод было нетрудно. Светка работала спустя рукава, старалась как можно раньше слинять с работы. Она дерзила, опаздывала, придумывала этому сотни оправданий, ничуть не смущалась, когда ее уличали во лжи. Она подрывала его авторитет, доводила его до белого каления. Ее зеленые глаза смеялись, она бросала ему вызов: а ну-ка усмири меня! Его мужская природа бунтовала, впору было уже не в любви объясняться, а бороться с бесовкой, оберегая остатки самоуважения. А ночью Аркадия изводили сны, где он видел ее нагой, где она позволяла ему то, о чем он не мог и мечтать наяву. Утром он просыпался раздраженный, разочарованный, разбитый и шел на работу, где все повторялось вновь.
Однажды после смены, когда он вышел из университета, как обычно, в самом безрадостном расположении духа, она дожидалась его на улице.
– Ну что, Аркадий Александрович, тяжелый денек выдался? – спросила так, словно не было сегодня ни стычки, когда она назвала его дураком, ни ее демарша, когда она отказалась работать, заявив, что не шевельнет и пальцем, если ее не обеспечат новыми перчатками. У нее, видите ли, страдает маникюр! Словно все другие девочки находились в особых условиях.
Серебровский смотрел на нее, не зная, что лучше сделать – наорать на нее или же молча уйти, не удостоив ответом.
– Что, у твоего эскулапа сломался «Мерседес»? – буркнул он наконец, безо всякого, впрочем, интереса.
– Да нет, – улыбнулась она и пошла рядом, приноравливаясь к его шагу. – Мы же оба знаем, что мой знакомый – не эскулап. Врачи на таких машинах не ездят. Он важная шишка где-то в комитете по имуществу. «Мерседес» у него не сломался. Просто он на неделю уехал к жене и детям. Они отдыхают за городом.
Аркадий остановился.
– И ты так просто об этом говоришь? – поразился он.
– А что здесь такого? – удивилась она.
– Понятно, что! Жена, дети… Зачем тебе все это надо? Ты что, собралась за него замуж? Если так, то он дурачит тебя. Жену и детей он не бросит.
Она взяла его за руку и даже тихонько прижалась к его плечу. Зеленые глаза смеялись.
– Ты думаешь, он бросит меня? Нет, ты всерьез считаешь, что меня можно бросить?
Аркадий взглянул в смеющиеся глаза рыжей красотки, ощутил тепло ее прикосновения и понял, что судьба приготовила чиновнику по имуществу неслабое искушение.
– Если даже он женится, зачем тебе сдался этот бывший в употреблении урод? – спросил он. – Неужели ты в него влюблена?
– При чем тут любовь? Я уже любила… В пятом классе. Предмет моих мечтаний разделял мои чувства, и мы даже один раз сходили с ним в кино. Но потом мальчишки из класса объявили мне бойкот, а у него не хватило силы духа оказаться на моей стороне. Вот такой жизненный урок, чем иногда заканчивается любовь. Но теперь я взрослая девочка, которая привыкла все решать сама. Кто сказал, что чувство благодарности к человеку, который обеспечивает тебе достойную жизнь, стоит дешевле, чем любовь? Я – за трезвый расчет! Говорят, теперь это модно.
– У тебя что, денег нет? – спросил он, понимая, что ничего о ней не знает.
– А у тебя есть? – спросила она, пройдясь рукой по его волосам. Ее вопрос звучал насмешливо. – Ну ладно, ладно, не дуйся! – сказала она примирительно, увидев, как сошлись на переносице его брови. – Я имею в виду настоящие деньги. Так, чтобы хватало не только на кино и не только на мороженое. А чтобы по-настоящему… Одеться хорошо, отдохнуть съездить, вечером не в кафешку общепитовскую, а в ресторан зарулить. Да, кстати, хоть меня и привлекают пешие прогулки, но на работу я предпочла бы ездить на авто.
– Ну и, конечно, это авто не может быть «Запорожцем», – добавил он.
– Ты верно понимаешь, – рассмеялась она. – Такая роскошная женщина, как я, не может передвигаться по городу на отечественной колымаге.
