Впрочем, все эти мысли одним махом вылетели из головы, стоило мне только миновать кладбищенские ворота, проскользнуть вокруг усердно таскающих тачки с песком жителей Средней Азии и зашагать по таким родным и знакомым дорожкам кладбища.
Что воздух и ночь в родном дворе по сравнению с тем, что было здесь? Это как бормотуху сравнивать с хорошим вином. Вроде то же самое, а не то! Нет, совсем другое.
Луна касалась верхушек деревьев, запах свежей листвы пьянил, кровь в венах бурлила как шампанское, и казалось, что если я сейчас подпрыгну, то почти наверняка зависну в воздухе, такая легкость была в теле. А может, даже и взлечу!
Тени мертвых, то и дело попадающиеся по пути, отвешивали мне церемонные поклоны, причем даже те, кто при жизни подобных тонкостей даже и не знал, как, например, молоденькая девушка, явно похороненная совсем недавно. Это следовало из того, как она была одета. Худо-бедно, но в модных тенденциях я разбирался. Наташка с Ленкой помогали, да и Жанна внесла свою лепту в мои познания по данному вопросу.
– В какой связи поклоны бьем? – спросил я у нее.
– Надо, – тихо прошелестела та. – Знаю, что положено так делать. От тебя свет идет, а ему всегда надо поклониться.
Любопытно. Что это за новости, с чего это я светом начал пыхать, как елка новогодняя?
– Отпусти меня, – сложила руки в просящем жесте девушка. – Ты можешь, я знаю. Ты Ходящий близ Смерти, мне про тебя рассказывали.
– Недавно умерла? – уточнил я.
– Зимой. – Ресницы мертвой дрогнули. – Так получилось. Я не нарочно, я не хотела…
– У-у-у-у-у… – протянул я. – Самоубийца, стало быть? Извини, я тебе не помощник. Сочувствую, но – нет.
Один раз зимой я уже отпустил одну такую. Врагу не пожелаю того, что мне довелось испытать. В смысле – какую бурю чувств и эмоций. Два дня пластом лежал, голова разрывалась на части.
Как видно, с этой публики где-то там, за облаками, за небесами, особый спрос. Лишил себя жизни – страдай, отквитывай долг. Но я-то этого не знал, когда пожалел вот такую же призрачную девчушку, которая, скорчившись клубочком в темном переулке, плакала навзрыд. Маленькая, тщедушная, некрасивая, несчастная. Да, стало жалко. Подумалось, что ей при жизни судьба особо счастья не отсыпала, а теперь и после смерти она застряла между небом и землей. Не зверь же я?
Как только она вспыхнула синим пламенем, вместо того чтобы стать облачком, которое рассыпается блескучими каплями, я сразу понял, что, похоже, накосорезил.
Ей хорошо, она в этой синей пелене исчезла, все же отправившись в последнее странствие, а вот меня так пробило, словно я рукой провод оголенный, находящийся под напряжением, схватил. И как начало трясти! Потом-то я осознал, что с ее душой на себя и грех самоубийства принял, который легко не списывают, но то потом. А тогда еле домой добрался, кровью по дороге харкал, каких-то женщин перепугал своим перекошенным лицом.
Короче – дорого мне жалость обошлась.
– Я правда не виновата… – было протянула ко мне в молящем жесте свои руки девушка, но тут у меня зазвонил телефон, разогнав местную тишину залихватской мелодией «Ленинграда».
– Погоди, – велел я ей, и призрак смиренно выполнил мои указания.
– Привет, – немного отстраненно буркнула в трубку, которую я поднес к уху, Светка. – Ну что, продолжаешь банкет или решил немного подлечить печень?
– Что мне всегда в тебе нравилось, дорогая, так это твое умение строить громоздкие версии происходящего, опираясь исключительно на косвенные улики, – не удержался от едкости я, мысленно ругая себя за то, что вчера вообще ей позвонил. Точнее – перепутал номера в телефоне. Перепутал-перепутал, слово даю. – Вынужден тебя расстроить, я все еще не спиваюсь. И по квартире из угла в угол не брожу, съедаемый тоской по утраченной любви и мечте. И…
– И какая же ты все-таки скотина! – рявкнула Светлана и связь разъединилась.
– Чего? – тут же сорвал злость я на призраке, смотрящем на меня с явным осуждением.
– Какие вы, мужики, все-таки все гады! – с чувством сказала мертвячка, но тут же поняла, что зря себе позволила подобную вольность, простерла ко мне руки и по новой затянула свою песню. – Я правда не виновата…
Смешно сказать – но тут снова взревел телефон, оповещая кладбище о том, что на Эйфелевой башне просто замечательно можно делать сэлфи.
– Да вас как прорвало! – начал злиться я, снова взмахом руки останавливая речи покойницы.
Лицо ее перекосилось, она явно была недовольна происходящим и, несмотря на запрет, попробовала продолжить свой бубнеж, но тут ее остановили товарищи по не-жизни, десяток которых вовсю отирался возле нас и получал удовольствие от бесплатного зрелища. Они окружили ее и что-то зашептали, время от времени показывая то на меня, то на трубку в моей руке.
– Да, душа моя, – произнес я тем временем. – Что, не спится одной?
– Пошел ты, – привычно грубо ответила мне Мезенцева. – Я вторую ночь без сна, дел как блох на Барбоске. Ты сейчас где?
– Где? – я обвел взглядом аллею, подсеребренную пусть уже и убывающей, но все еще яркой Луной. – Я там, где прошлое, настоящее и будущее сливаются воедино. Я там, где обычные вещи кажутся непривычными. Я там, где…
– Ясно, опять по кладбищу шастаешь, – оборвала меня Евгения. – Это до утра. Все, на созвоне.
И повесила трубку, поганка такая.
– Н-да, – сообщил я призракам, убирая телефон в карман. – Никогда мне женщин не понять. По крайне мере – живых.
Несколько мертвецов, при жизни относившихся к сильному полу, активно закивали головами, выражая полное согласие с моими словами. Женская половина уставилась на меня с неодобрением.
Интересно, чего Женьке нужно от меня было? Явно не тепла и ласки, знаком мне этот тон.
Шут с ним, занесем в раздел «непонятное» и подождем, пока она нарисуется в зоне видимости. А это непременно случится, к гадалке не ходи. Если ей чего надо, она три стенки кирпичных лбом проломит.
Другое любопытно – дышал ей в затылок во время звонка Нифонтов или нет? Я знаю, что в последнее время он через нее старается действовать. После того разговора у отдела помириться мы помирились, но ледок в отношениях появился, так сказать – ложечки нашлись, осадочек остался.
– Ладно, вещай, – разрешил я мертвячке, которая совсем уж растерялась, став почти невидимой.
– Я правда не виновата, – затянула она, правда, на этот раз не жестикулируя. – Произошла ошибка. Только попугать хотела, чтобы он понял, чтобы пожалел! А он не пришел, и я умерла.
– Претензии по данному поводу не ко мне, – развел руки в стороны я. – Все вопросы к тому, кто не пришел. И отчасти к фармацевтической компании, таблетками которой ты траванулась. Ты же таблеток нажралась? Ну вот, о чем и речь.
И, не слушая ее дальнейших причитаний, я отправился дальше.
