– Ага, – кивнул я. – Только одно неясно – почему Чехия? Отчего не Германия?
– Поверь, по ряду параметров Чехия немцев бьет только так. Спорный вопрос, где черные традиции и искусства мощнее укоренились. И Ровнин того же мнения.
– Значит, май, – потер подбородок я. – Хрен редьки не слаще, он уже на носу.
– Начало июня, – уточнила Женька. – Первого июня «Русалий день», этот праздник колдуну как гвоздь в пятку. А вот потом – жди гостя дорогого. Его время наступит.
– Поглядим еще, – приободрился я, мысленно завязывая узелок на предмет уточнения, что это за праздник такой справляется в день защиты детей. – До лета много воды утечет.
Собственно, после этого ужин закончился, вечер стал чуть более томным, а после Женька уснула.
И мне пора последовать ее примеру да вздремнуть немного. Ну как в ночи у меня дверь начнут с петель снимать крепкие ребята из охраны семейства Ряжских? Фиг выспишься тогда! Внутрь они попадут вряд ли, но шума наделают немало.
Хотя – маловероятно. Ольга Михайловна уже пришла в себя, и если до сих пор добрый молодец Алеша сотоварищи не нарисовался, то, скорее всего, ждать его не стоит.
А вот завтра, на службе…
Что будет завтра я додумать не успел, провалившись в серое марево сна. Точнее – не-сна. Так обычно случалось, когда меня заносило в то место, которого нет.
Ну да, все как всегда. Я снова в Нави, той, которую до сих пор в глубине души побаиваюсь и в которую одновременно с этим уже месяц хочу попасть. Я стою лицом к терему, а за спиной тихо плещет волной река Смородина.
Правда, сегодня как-то совсем тихо.
Обернувшись, я тихонько присвистнул и потер глаза.
Туман. Да какой туман? Туманище. Вся река словно белой шапкой накрылась, противоположного берега не видать. Чудно, никогда здесь подобного не видал. Нет в этих местах природных явлений, точнее, до сего момента не имелось. Небо без звезд и облаков, воздух не холодный и не теплый, про ветер, дождь и снег я вообще молчу.
А тут – на тебе.
Вывод можно сделать только один – оживает, выходит, Навь. Потихоньку, помаленьку – оживает. Или наоборот – она и не засыпала, безжизненным являлся только этот уголок, в котором спала-почивала богиня Морана. А теперь она разбужена, и то, что обитает за рекой Смородиной, это учуяло.
И что-то мне подсказывает, что второй вариант наиболее верный.
Я еще раз глянул на туман, после поднялся на крыльцо терема, по привычке поскреб подошвами ботинок о доски пола, вроде как ноги вытер, и постучался в дверь.
– Заходи, гость желанный, – донесся до меня голос Мораны. – Не стой у порога.
Я глубоко вздохнул и дернул дверную ручку на себя.
Глава девятая
Вот всякий раз, заходя в этот дом, начинаю терзаться одним и тем же вопросом – как приветствовать ту, что в нем обитает?
«Поздорову ли?» – вроде бы созвучно той эпохе, в которой хозяйка терема обитала ранее, но не подходит. Какое там здоровье, после веков, проведенных во сне?
«Привет, красивая!» или «Опа, кого я вижу!» – не поймет. Учитывая же то, что ее раздражает все непонятное, стоит вообще очень аккуратно подбирать слова. Прорезались эмоции у Мораны, прорезались. И не скажу, что это упростило мне жизнь.
«Исполать табе, матушка» и тому подобная архаика вовсе отпадают, поскольку я не очень хорошо осознаю, к месту употреблено то или иное выражение, или нет. А «вайфая» здесь нет, в сеть залезть не получится.
Потому всякий раз приходится как-то выходить из ситуации, выдумывая что-то новое.
– О, мишка! – только войдя в дом, ткнул я пальцем в здоровенную шкуру на полу, которой раньше здесь не видал. – У, зверюга небось при жизни какая была! Три метра в холке!
– Так и есть, – подтвердила Морана, сидящая на скамеечке у окна. – Силен, быстр, жизнелюбив был этот бер. Так и не диво сие. Отцом его Велес являлся.
– Велес? – переспросил я. – Бог? Да ладно!
– Брат чаще всего в медведя перекидывался. – Морана перекинула косу со спины на грудь. – Знаешь, какова печать его? Медвежья лапа. И обереги велесовы ее же на себе несли. Потому иные племена медведя не то что убивать – по имени поминать боялись, «косолапым» да «медолюбом» кликали. Никто не хотел вражды с Велесом.
– На самом деле? – я показал глазами на шкуру. – А отчего тогда вы этим красавцем так распорядились?
– Боялись все, кроме меня, – улыбнувшись краешками рта, пояснила богиня. – Разозлил братец один раз меня очень сильно, вот я и навестила того, кого он прижил, пока год по лесам в шкуре бегал да себя искал.
– «Себя искал»? – не понял я.
– Случалось с ним подобное, – пояснила Морана. – Со зверями жил, чего ещё ждать? Как-то раз и вовсе заявил, что надоело ему все, и мы, дети Рода, более других, ибо зла в нас много. Сказал и ушел от нас в Явь, перекинулся там медведем, и год в его облике прожил. Как потом говорил – истину искал. Дескать, чтобы понять сколько в боге людского есть, надо сначала диким зверем побыть. Чушь полная.
Ишь ты. Не сильно, выходит, иные из них, древних, отличались от нас нынешних. Причем не только людей, но и богов. Сейчас, правда, не столько в леса за поиском истины уходят, сколько в алкогольный чад, или, того хуже, в наркотический угар. Но смысл тот же.
– Однако за поисками истины о себе мой братец не забывал, и медвежонка одной мохнатой красавице заделал, – продолжала богиня. – Вон какого! Лобаст, свиреп! Ух, как я его убивала – приятно вспомнить! Никак он не хотел умирать. Ревел, пытался меня лапой достать, потом кишки себе в живот заталкивал. Одно слово – божье отродье.
– А Велес? – мне не очень понравилась заключительная часть рассказа. Натурализма многовато, да и мишку жалко. Он же не виноват, что ему такой папка достался? – Неужто не вступился?
– Нет. – Морана огладила платье на коленях. – И не подумал. Что ему какой-то там ублюдок? У него уже другие забавы имелись, другие великие планы.
Очень она за что-то на Велеса обижена. И вообще – кабы ей он братом не приходился, то я бы подумал, что Морана его того… Ну этого самого… Но только это бред! Будь на ее месте американская богиня или азиатская – возможно. Там мораль другая и нравы тоже. Про Черный континент я и не говорю, видел я статуэтки их богинь, тех, у которых груди по полпуда каждая.
Но Морана… Да ну! Скорее всего, здесь имеет место быть профессиональная неприязнь. Или даже зависть. Не исключено, что Велес лидировал в размере паствы, количестве подношений, периодичности обращенных к нему молитв, что будило здоровую конкурентную нелюбовь у соратников по божественному промыслу.
– Ладно, то дела минувшие, – встала Морана с лавочки. – А нам надо о дне сегодняшнем думать. Одна из моих служанок поведала, что ты хотел меня видеть? Непонятно.
