Так что, если обзавестись клиентурой да репутацией, за такое зелье можно рубить очень, очень большие деньги. Правда, я пока ни того, ни другого не планирую. Со своими бы проблемами разобраться, куда в чужие лезть?
Вот и выходит, что сбор росы – дело очень нужное. Я под нее и пузырьки уже приготовил, толстого стекла, небольшие и небьющиеся, с глухой пробкой, похожие на пробирки. Еще зимой пять штук купил на… Ну вы поняли. Там, где, похоже, реально купить все, что только можно.
И здорово раскатал губу, как оказалось чуть позже. Еле-еле два заполнил, причем один из них даже не доверху.
Блин, я всегда считал, что хуже и нуднее «выкрыживания» платежей занятия на свете нет. Есть. Сбор росы.
Чтобы подцепить капельку, бриллиантом сверкающую на травинке, надо изогнуться как змея и тихонько ее подогнать к горлышку пузырька. А она, зараза такая, все норовит на землю стечь, а не туда, куда следует. И самое поганое – пока одну каплю соберешь, сотню собьешь. Казалось бы – поляна немаленькая, росы много. Иллюзия. Топ-топ, и все, ничего не осталось, жди следующего утра и надейся, что потоптанная трава поднимется. А дней на ее сбор всего ничего, после четвертого мая роса станет просто росой. Ее можно будет использовать, но…
Да еще и насморк подхватил из-за утренних прогулок. Не лето на дворе пока, перед рассветом свежо, а я весь мокрый, снизу от все той же росы, сверху от пота. Вот и просифонило. Да еще колени после этой физкультуры хрустели так, что мыши, живущие в сарае, от этого звука разбегались.
Короче – к четвёртому мая силы у меня кончились. Плюс к физическому дискомфорту добавился и душевный. Подрядчик оказался парнем обязательным и шустрым, потому до праздников успел завезти кучу строительного материала, который выгрузил на участке. Что-то было убрано в сарай, а что-то просто лежало под старыми яблонями, прикрытое непромокающей пленкой, совершенно не оживляя пейзаж.
Раньше сидение на крылечке доставляло мне радость, а теперь напоминало о том, что скоро здесь застучат молотки и все покроется отходами строительства, всякими щепками, гнутыми гвоздями и обрезками сайдинга.
Ремонт нужен, кто спорит. Но как это хлопотно…
– Давай, хозяин, – Родька, вышел из дома и сунул мне под нос железную кружку, от которой шел на редкость вонючий запах. – Пей.
– Это обязательно? – скривился я, с сомнением поглядев на коричневую неаппетитную жижу.
– Если хочешь дальше с соплями да кашлем ходить – нет, – ответил Родька. – А коли наоборот – так да. Тебе решать.
Я сделал первый глоток и скривился. Отрава еще та, даже не знаю, с чем сравнить. Наверное, таковы на вкус старые вонючие носки, смешанные с пищевой содой. Ей богу, лучше бы не поленился и сам себе лекарство сварил.
– Пей! – грозно насупился Родька. – Здоровье – первое дело! Весна пришла, а ты в соплях весь!
Много он все-таки воли взял, много. С другой стороны – заботится обо мне, это где-то даже трогательно. Эдакое ми-ми-ми. Тьфу, ну какая же гадость!
А вот с третьим глотком ерунда вышла. Закашлявшись, выплюнул я было выпитую жидкость прямо на крыльцо. Но дело было не во вкусе отвара, а в том, что я увидел.
Змея. Длиннющая и толстая гадюка, самодовольно расположившаяся прямо на дорожке, ведущей к дому, поднявшая голову и смотрящая на нас немигающим взглядом.
– Хозя-я-яин! – укоризненно протянул было мой слуга, но тут тоже заметил рептилию и уже с другими интонациями взвизгнул: – Ай, хозяин, змеюка!
Острые коготки ловко пробежали по моей спине, и мгновением позже мех Родьки уже щекотал мой затылок. Смелый и отважный слуга спрятался за мою спину.
– Чего ей нужно? – проныл он жалобно мне прямо в ухо. – Прогони ее!
– Прогони, – проворчал я, не сводя глаз с пресмыкающегося, которое, казалось, улыбалось, глядя на нас, и время от времени выпускало жало. – Легко сказать. Откуда она вообще взялась? Я сколько в лесу был, змей ни разу не видел.
– А ну брысь отседова! – на крыльцо выскочил Антип, держащий в руках ухват. – Куды приперлася? Чего тебе тут надо? Кыш, я говорю!
Змея не стала дожидаться разъяренного домового, и шустро скрылась в траве, которая своим колыханием показала, что путь рептилии лежит к забору.
– Ишь! – недовольно проворчал Антип, оперся на ухват и укоризненно глянул на Родьку. – Что ж ты, защитник? А коли я бы не заметил, а та паскудина хозяина куснула? Весенний гадючий яд злой, он к сердцу дорогу быстро торит.
– Чего орешь? – возмущенно заверещал Родька, так и не покинувший мою спину. – Тебе ли не знать, что я ничего, кроме змеюк, не боюсь! Кабы тут какая другая вражина обнаружилась – у-у-у-у, как я ее! Но эти, в чешуйках… Бррррр!
И тут он выкинул совсем уж непонятную вещь. Залился слезами и что-то жалобно забормотал.
– Забыл, – сказал мне Антип, подходя поближе. – Верно, есть такое. Боится он змей. Его первого хозяина в яму с ними бросили, а он, как и положено, за ним последовал. Куда ведьмак, туда слуга, закон таков. А после яму ту крышкой закрыли, и провел Родион в ней неделю, пока ученик бывшего хозяина из темницы не сбег и за телом учителя не пришел. Яд Родиона не берет, вестимо, но в темноте, да с этими тварями, поди невесело столько времени провести.
Да уж. Такое испытание никакая психика не выдержит. А я его тогда на удава посылал охотиться с подъездным. Вот он, бедолага, небось натерпелся!
– Надо будет ребятам заплатить, – посмотрел я на траву у забора. – Пусть покосят все. А потом я косилку самоходную куплю, и сам время от времени буду траву стричь. Я ж теперь в те дебри лезть просто так побоюсь.
– Уползла она, – заверил меня Антип. – Верно говорю. Ладно, пошли чай пить. Первое дело после того, как обомрешь – чай с мелиссой да мятой!
– И лимоном, – всхлипнул Родька. – И печенюшками!
– Может, ее бабка Дарья прислала? – предположил я, глядя на дома, виднеющиеся за нашим забором. – Чтобы нервишки мне потрепать?
– Ведьма – змею? – недоуменно глянул на меня домовой. – Да ты спятил, хозяин! Ни одна шипучка клыкастая ей служить не станет, так с давних пор повелось. Змеи – Семаргловы дети, а он ведуний не жаловал. Нет, не жаловал. Дети родителей завсегда почитать должны, вот и змеи этих баб сторонятся, хоть столько веков прошло. А ежели какая из ведьм змею пришибет случаем, или, того хуже, по умыслу, так ей лучше сразу самой себя в избе спалить. Не будет ей прощения от ползучего племени, не успокоятся они до той поры, пока в гроб убийцу не сведут. Так что – даже не думай на Дарью. Не ее это проделки.
– И отвар допей, – размазывая слезы по мохнатой мордочке, велел Родька. – Чай – чаем, а лечиться надо.
– Верно, – одобрил Антип. – Не время хворать. Завтра, вроде ж, трудники должны быть? А за ними глаз да глаз нужен! Еще потибрят чего…
Чего это мне вдруг так в город захотелось, никто не подскажет?
