В момент пика наслаждения Брайар откинула голову назад, обхватив плечи Фелипе и последний раз опустив бедра, получая удовольствие от его кульминации.
Выпрямившись, взглянула ему в глаза. Он отвел взгляд, заметив выражение уязвимости, скрывающееся внутри нее. Этим мог воспользоваться такой, как он. Воспользоваться, чтобы уничтожить ее.
Ему нужно быть с ней мягче, нежнее. Но вместо этого он обхватил ее еще крепче, подчиняясь собственной страсти. Пик наслаждения обнулил все эмоции, заставил отбросить все сомнения. Фелипе растворился в Брайар так же, как она растворилась в нем.
Мягкая улыбка изогнула ее губы, на его лице появилось выражение восхищения. Глядя на него, она дотронулась до его лица, провела пальцами по подбородку. Никто никогда не смотрел на него так. Будто он — нечто невероятное. Кудесник.
Надо объяснить ей, что он не волшебник. Он не особенный и может уничтожить ее.
Однако Фелипе обхватил ее запястья и заставил обнять себя за шею, при этом ее губы оказались прижаты к его.
— Мы поженимся на следующей неделе. Тогда будешь моей по-настоящему.
Ресницы затрепетали, Брайар была слегка шокирована, потом улыбнулась:
— Я рада.
Она не должна быть рада. И он чувствовал, что не будет. Ее самопожертвование больше подошло бы другому мужчине, лучше, чем он. Он не достоин.
И поэтому это невозможная ситуация. Для нее.
В то же время у него есть все, чего он хочет.
Дракон внутри был доволен. А мужчина? Уже хотел ее снова. Будто она открыла ящик Пандоры. Отныне он никогда не будет полностью удовлетворен.
Но для этого у них впереди целая жизнь.
А потом Брайар сделала то, чего Фелипе уж точно не мог предвидеть. Наклонившись, нежно и сладко его поцеловала.
— Я люблю тебя.
Глава 11
Брайар не собиралась говорить это вслух. Но и не пожалела о сказанном. А как иначе? Она влюбилась. Впервые в жизни. Этот дикий, неукротимый человек, страдавший от невосполнимой потери, переживший невообразимую боль. Брайар просто хотела, чтобы он почувствовал то же, что и она. Яркие, интенсивные эмоции, от которых трудно дышать, они заставляли ее плакать, смеяться, кричать.
Она чувствовала себя храброй и испуганной одновременно, испытывала больше, чем когда-либо в своей жизни. Разве можно не поделиться этим?
— Я этого не требовал. — Фелипе убрал руки с ее бедер, и она остро почувствовала потерю, сердце обдало холодом. Она обхватила себя руками, по коже поползли мурашки.
— Все в порядке. Тем не менее я это испытываю.
— Почему? Неужели так легче принять мое предложение? Не ошибись, принцесса. Это не предложение, а требование. Тебе не нужно предлагать что-то взамен. Если только это не нужно для спасения твоей совести. — Он прищурился. — Дело в этом? Ты обеспокоена тем, что тебе нравится тело человека, которого ты не любишь? Поэтому пришлось придумать эмоции, чтобы оправдать оргазм?
Жар опалил ей щеки, прогоняя ощущение холода, которое она испытывала всего несколько минут назад.
— Нет необходимости оправдывать оргазм, — заявила она с неизвестно откуда взявшейся смелостью. — Я хочу тебя, и мне не стыдно за это, независимо от чувств. До этого я никогда не желала мужчину и не ищу причину, по которой желаю тебя. Я люблю тебя не поэтому.
Холодная, жестокая улыбка скривила его рот.
— Тогда продолжай. Перечисли причины, почему я духовно привлекателен. Могу понять, почему я физически неотразим. Пусть это и нескромно, но я нравлюсь женщинам. Так что, если эти причины как-то связаны с моим телом, я должен с грустью констатировать, что твои рассуждения не являются ни оригинальными, ни тешащими мое самолюбие. Это похоть, моя дорогая, и больше ничего.
Она понимала его. Злая ирония скрывала за собой душевные раны, держала на расстоянии. Он ведет себя так с самого начала, хотя ненадолго сделал усилие и открылся ей. Но сейчас опять отступил.
Он ее недооценивает. Увы, Брайар познала не только его тело, но и увидела боль, которую он таил внутри себя. Она хотела все исправить, найти способ стать нужной ему, его идеалом.
— Ты сильный, волевой. Делаешь то, что считаешь правильным. Твой моральный кодекс не такой, как у остального мира, но он есть, и он нерушим.
— Да. Это сильно. Я делаю все от меня зависящее, чтобы править разумнее, чем отец, чтобы моя роль в истории превзошла его роль, а страна прирастала ресурсами и богатством, вступала в выгодные альянсы с соседними народами. Если ты представляешь меня альтруистом, должен тебя разочаровать. Просто я гораздо умнее и собираюсь эффективнее использовать собственную власть.
— Эти слова вполне в твоем стиле. Но они не отражают полной картины происходящего.
— Думаешь, ты знаешь мои мотивы лучше меня?
— Да. И думаю, что ты скрываешь истинные мотивы. Не могу винить тебя. В детстве тебя вынуждали все скрывать из-за отношения к тебе отца.
Фелипе рассмеялся:
— О нет, принцесса, не делай ошибку, воображая, что я до сих пор маленький мальчик, который трясется от страха. Того мальчика давно нет. Я закалился, научился выживать, прятаться. В тот день я не выбросился из окна вместе с матерью, но она забрала с собой кое-что важное. Любовь. Я на нее не способен. Теперь уже нет. И не хочу этого. Что бы ты ни говорила, ни чувствовала по отношению ко мне. Пойми, время вспять не повернуть. Я с удовольствием возьму твое тело, Брайар, ведь я не хороший, не добрый человек. Все, что могу дать взамен, — доставить тебе удовольствие.
Опять она оказалась перед ним голой, а он одетым. Она уязвима, он защищен. Тем не менее она понимала, что все это иллюзия. Она голая, потому что сильная. Нужна огромная воля, чтобы стоять перед кем-то без прикрытия. С обнаженным телом и открытой душой.
Он, с другой стороны, отчаянно скрывает себя настоящего. Так старается защититься, воздвигнуть барьер. И она хорошо его понимает. Иногда она задавалась вопросом, почему держится особняком от друзей, мужчин, охвачена идеей совершенства и пытается найти свое место в мире, опасаясь потерь. Потому что, хотя у нее и нет воспоминаний о жизни до Нью-Йорка, внутри себя она ощущает пустоту. Ее память не в голове, а в сердце.
— Я не верю. Не верю, что у тебя ничего не осталось внутри. Возможно, тебе кажется, что ты ничего не чувствуешь. Но у нас впереди вечность. Я могу подождать. Пока ты меня не полюбишь.
— Я не полюблю, — сказал Фелипе жестко. — Не смогу.
У Брайар перехватило горло, слезы обожгли глаза.
— Тогда я буду любить за двоих.
— Ты все еще собираешься выйти за меня замуж?
— Конечно. Мы начинали наши отношения не с любви. Почему они должны закончиться из-за ее отсутствия?
Легко сказать. Брайар чувствовала себя опустошенной. Часть ее была уничтожена. Как можно надеяться, что Фелипе ее полюбит? Как они до этого дошли? Она до сих пор удивлялась, как от страха и ненависти к нему перешла к тому, что он стал ей нужен. Словно дыхание. Самый необыкновенный человек. Очень сильный. И определенно недолюбленный.
