— Значит, мне придется делать большой крюк над Тихим океаном.
— Совершенно верно. Полетное время увеличится примерно на час, но топлива вам вполне хватит, даже с учетом резервных запасов.
— Так вы говорите, что начальство согласно?
— Безоговорочно.
— Тогда все будет, как вы хотите. Можете вы сказать, а почему это так важно?
— Разумеется. В этом секторе у нас нет кораблей, сюда не могут долететь самолеты с авианосца. Если вы отметите на карте местоположение крупных кораблей, которые, возможно, увидите, то окажете нам неоценимую помощь.
— И это все, что вам нужно?
— Да. Разве что мы просим вас держать глаза открытыми и замечать все необычное. Я не могу конкретизировать мои слова… ситуация экстраординарная, никто понятия не имеет, где пропавшие могут обнаружиться.
— Сделаю все, что в моих силах.
— Спасибо вам.
Двумя часами позже «747-й» оторвался от взлетной полосы.
Буш сам сидел за штурвалом. Из-за увеличенного запаса топлива разгон оказался более долгим, но, пробив висящий над Лос-Анджелесом смог, они увидели над собой синее небо. Набирая высоту, он направил самолет по широкой дуге над побережьем Южной Калифорнии. В чистом небе ярко светило солнце, внизу они видели и Сан-Диего, и фермы на южной границе Соединенных Штатов. Где-то там лежал и Эсенадас. «Ах, мотель моих грез», — с улыбкой подумал Буш. И, забыв о приятных воспоминаниях, сосредоточился на настоящем.
— В этом полете я без работы не останусь, — пробурчал Труби, второй пилот, на котором лежали и обязанности штурмана.
Он следил за курсом и прислушивался к пиканью радиомаяка в Сан-Диего. Когда самолет оказался над Тихим океаном, переключился на частоту радиомаяка в Ла-Пасе.
— У нас долго не будет возможности определить наше местоположение по данным радиомаяка. К счастью, на самолете есть навигационный блок.
— Не волнуйся, мой мальчик, все будет хорошо. Не забывай, что во время войны «Б-17-е» и «24-е» летали через Атлантику безо всяких радиомаяков и навигационных блоков, руководствуясь только картами и секстантами, какими пользуются на кораблях.
— Давай обойдемся без лекций, босс. Я тоже читал учебники по истории. Просто приятнее в любой момент знать, где ты есть и куда направляешься. А когда нас никто не ведет, на ум почему-то приходит печально известный рейс новозеландской компании в Антарктиду…
— Прикуси язык! У нас ничего такого не будет и в помине. Мы летим днем, на высоте тридцать одна тысяча футов и, как только завершим поиск, прямиком направимся в Боготу. Волноваться не о чем. — Он включил громкую связь. — Доброе утро. Говорит командир экипажа вашего самолета. Мы только что вышли на расчетную высоту нашего полета, тридцать одну тысячу футов. Температура за бортом — минус пятьдесят градусов, но в Боготе погода гораздо лучше. Плюс двадцать по Цельсию, около семидесяти по Фаренгейту. Прибудем мы туда чуть позже, потому что наш самолет, как и многие другие, привлечен к поискам пассажиров лайнера «Ка-Е-Вторая». Поэтому мы пролетим чуть западнее, чем планировалось, и будем сообщать в координационный центр обо всех замеченных внизу кораблях. Я говорю вам это на случай, если вы сами захотите выглянуть в иллюминатор. Кто знает, вдруг кто-то из вас и найдет пропавших пассажиров и экипаж лайнера. Приятного вам полета, благодарю за то, что вы воспользовались услугами «Уэстерн».
— Да ты у нас первоклассный психолог, — прокомментировал Труби.
— Само собой. Если мы прибываем в Боготу позже намеченного, они должны знать, в чем причина. И им будет чем заняться во время полета.
Стюардессы собирали грязную посуду после ленча, когда вновь ожила громкая связь:
— К вам вновь обращается командир экипажа капитан Буш. Мы пролетаем над невидимой границей, за которой начинается зона поисков. Мы заносим в бортовой журнал все увиденные нами корабли, и эти сведения по приземлении будут переданы в компетентные органы. Благодарю вас.
— Вижу много пустого океана, — заметил Труби. — И ни одного корабля.
— Мы вне зоны активного судоходства, в этом все дело. Но видимость отличная, поэтому одному богу известно, что мы еще сможем увидеть. Позвони на кухню, пусть принесут кофе.
Следующие полчаса под крылом они видели только гладь океана. Редкие облака не мешали обзору. Труби, наклонившись вперед, всмотрелся в темное пятно на горизонте.
— Похоже, опять собирается грозовой фронт. Буш сверился с показаниями компаса, картой.
— Это, не облака — остров. Клиппертон. Единственный клочок суши, который мы увидим, пока не доберемся до Центральной Америки.
— Клиппертон? Правда? — Труби склонился над картой. — Точно. Я прочитал статью об этом острове в «Кротче».
— Прекрасно. И что интересного мог написать об этом крошечном островке женский журнал?
— Между прочим, статья была очень даже серьезная. Я и название запомнил. «Безумная белая королева острова каннибалов».
— Действительно. Такое название может быть только у серьезной статьи.
— Нет, правда. Может, автор придумал такое название, чтобы продать статью журналу, но факты в ней приводились истинные. Я это знаю, потому что потом заглянул в «Британскую энциклопедию». Даже поспорил насчет этого с одним парнем в отеле.
— О священный кладезь мудрости, кто посмел поставить под сомнение незапятнанность ложью твоих белых страниц?!
— Это правда, Эрни, честное слово. Остров раньше принадлежал Мексике. Сплошные скалы, на которых ничего не растет. Нет и воды. Зато его толстым слоем покрывало гуано…
— Я так и знал! Не могла эта статья обойтись без дерьма!
— Но в этом же все дело! В Южной Америке птичий помет используют как удобрение. В прошлом столетии мексиканцы добывали гуано на Клиппертоне, кораблями доставляли его на материк. Работа, конечно, не из лучших…
— Вот тут я полностью с тобой согласен!
— Но желающие находились, потому что платили неплохо. На остров корабль привозил еду и питье, а возвращался, груженный гуано. И все шло нормально, но произошла революция, потом началась гражданская война, в общем, про колонию на Клиппертоне забыли. И к тому времени, когда на остров все-таки прибыл корабль, немногие оставшиеся в живых стали людоедами. Другого способа выжить у них не было.
— Ты серьезно? — Буш вглядывался в торчащую из океана скалу. Чуть повернул штурвал, чтобы пролететь прямо над ней. — Должно быть, так и было. Такого не выдумаешь. Больно уж грустная история.
— Еще бы. Вокруг на сотни миль океан, деваться некуда, еды нет… и ожидание корабля, который не приходит.
Клиппертон серым зубом торчал среди синевы океана. Труби поднес к глазам бинокль и внимательно разглядывал остров.
— Да, местечко не из лучших. Никаких следов зелени, ни кустика, ни деревца, ни клочка травы. Скалы в белых разводах, должно быть, гуано. Естественная бухта. В ней много скал. Рядком поднимаются вдоль берега.
