— Думал позвать вас в лабораторию. Мне понадобятся ваши чары, — отозвался маг. — А потом Клеа хотела, чтобы вы составили ей компанию на сегодняшнем малом балу.
— О! — только и могла сказать я. — Понимаете, я не могу открыть дверь, а так бы с радостью.
— Сейчас.
По двери прошла едва различимая рябь, в тот же миг на окнах распахнулись ставни. Сразу стало легче дышать.
— К-к-кажется, очень много энергии.
Эдмунд стоял на моем пороге такой же нескладный и взъерошенный, каким я его увидела в первый раз. Он запустил пятерню в волосы и рассеянно огляделся.
— П-простите за вторжение. Это ваша комната? А зачем вы применили боевое защитное заклинание на свою дверь? Так обычно запечатывают склады.
— Это не я. Силан Дрейн, — чинно ответила и смутилась.
Ситуация вырисовывалась весьма пикантной. Мужчина, который не является моим родственником или официальным женихом, открыл дверь в мою комнату.
— Не слышал о таком, — легкомысленно сказал Эдмунд. — Так вы поможете мне в лаборатории?
Как странно, временами он перестает заикаться.
— Мне нельзя покидать это место, — честно предупредила я. — Последствия могут быть самыми ужасными. Вас могут вызвать на магический поединок, а меня… если Силан Дрейн узнает…
Воображение забуксовало. Я честно не могла себе представить, на что способен Дрейн.
Эдмунд принялся покачиваться с носка на пятку.
— Так вы не хотите мне помочь?
— Очень хочу, но…
Маг шагнул вперед. Теперь он был в комнате, черта пройдена. Сердце с силой забилось, ладони вспотели.
— А на праздник в честь помолвки? — настаивал он. — Разве вы, девушки, не обожаете платья и танцы? Насколько я слышал, готовится что-то особенное.
— Да-да. Конечно, — сбивчиво ответила я.
— Первый советник приготовил сюрприз для своей невесты.
— Мне говорили. Я очень хочу пойти, но…
Эдмунд подошел совсем близко и протянул руку:
— Тогда о чем здесь можно думать?
О репутации, о наказании, о последствиях. Да есть тысяча вещей, о которых нужно думать девушке!
— Только об одном, — ответил сам себе маг. — Чтобы вас не хватились раньше времени. У вас есть какое-нибудь платье?
— З-зачем? — тут пришла моя очередь заикаться.
— Будем колдовать, — отрезал маг, и голос его прозвучал неожиданно жестко.
Я сложила руки на груди.
— Нет. Что бы вы ни задумали, я не выйду из этой комнаты. Мне не нужны неприятности.
* * *
Поверить не могу. Куда девалась моя рассудительность? Я позволила Эдмунду вызволить себя из заточения и теперь иду с ним во дворец. Правда, в комнате осталась весьма удачная иллюзия. Если Лотта соизволит принести мне обед, то увидит, что я якобы отдыхаю.
Колдовство Эдмунда настолько сильно, что иллюзия даже попросит Лотту не приносить мне ужин. Удивительный маг. А как он воспроизвел заклинание Силана Дрейна! Играючи восстановил чары. Интересно, если Силан явится, как быстро он раскусит, что его провели?
В груди бурлили трепет, ужас и восторг. Азарт струился по венам и опьянял. Я все-таки попаду в лабораторию и увижу праздник в честь Клеа! Но, скорее всего, для дочери правителя он не будет веселым.
Я старалась приноровиться к расхлябанной походке мага. Эдмунд делал широкие и очень неуклюжие шаги.
— Эдмунд… — Я остановилась. — А как же я попаду в лабораторию без печати правителя?
— Вас приглашаю я, — сказал он.
Пока мы шли к главному дворцу, я все время озиралась, боясь встретить кого-то из подруг. Казалось, за каждым поворотом я могу столкнуться с Силаном. Это была пытка.
— Не волнуйтесь. Все уже отправились на праздник. На лугу разбили палатки, где готовят угощения. Потешники сбились с ног и развлекают обитателей дворца. А на балу все дамы, кроме Клеа, будут в масках, так что едва ли вас кто-то узнает.
Понемногу я успокоилась. Аллеи выглядели пустынными, а во дворце было так тихо и гулко, что становилось немного не по себе. При входе в лабораторию мы без труда миновали мага-ворона. Эдмунд насыпал перед ним сушеных ягод.
— Он их просто обожает. Это как-то связано с сахаром в его крови. Не может устоять.
Птица довольно щурилась и громко щелкала клювом, поглощая лакомство.
Я огляделась. Да уж Эдмунд определенно заинтересован в том, чтобы переложить уборку на чужие плечи. В лаборатории царил разгром, словно после нападения Темных. Даже на потолке подсыхала подозрительного вида слизь. В одной колбе что-то дымилось. А уж запах… Неужели у магов нет подмастерьев?
Эдмунд словно прочитал мои мысли.
— Сегодня в честь помолвки у всех выходной. А я проводил о-о-опыт. Неудачно. — Я заметила, что пальцы его сжались в кулак. — Испортил за-аклинание.
И снова пелена будто исчезла, и я ясно увидела, что в сердце у него буря. Холод. Тьма. Бесконечная, обжигающая боль. В таком состоянии ничего путного не получится, можно и не начинать колдовать.
— Ну что ж… Вам, Эдмунд, помощь совершенно необходима.
Два часа мы трудились, не жалея магии. Вспоминалась поучительная история о том, как бедная сиротка вынуждена была перебирать горох и фасоль, пока ее сводные сестры отправились веселиться на бал. С другой стороны, я бы все равно сидела взаперти. Так что сетовать на судьбу не имело смысла.
Эдмунд не сказал, какое колдовство испытывал, но последствия оказались весьма стойкими. Некоторые пятна словно оживали, когда я пыталась применить к ним заклинание. Они начинали перемещаться по полу, оставляя черные жирные полосы. Маг смотрел на это с философским спокойствием и даже решил завязать светскую беседу.
— Как проходит ваш отбор, Магда? Вы уже получили знак от Светлейшей?
В голосе Эдмунда чувствовалась легкая горечь. Откровенничать не хотелось.
— Нет, никаких знаков, — коротко ответила я.
— Просто когда вы были здесь в прошлый раз и рассматривали ингредиенты… мне на секунду показалось, что вам хочется приготовить любовный напиток.
Я чувствовала, что отчаянно краснею.
— Не знал, что такие рецепты известны выпускницам пансиона, — продолжал маг развивать свою мысль.
— Не понимаю, о чем вы. С чего вообще…
— У меня хорошая память на заклинания и магические рецепты, — пояснил Эдмунд, — это происходит помимо меня. Вижу ингредиенты, и в голове сразу всплывают варианты колдовства, которое можно совершить. Иногда из-за этого я не сплю ночами, а утром первым делом записываю новые комбинации.
— Да вы практически поэт, — заметила я. — Говорят, им рифмы не дают покоя, а музы тревожат в любое время.
