Чеканя шаг, вперед вышел не кто иной, как Силан Дрейн.
Правитель шагнул к магу.
— Значит, это вы уничтожили сад, который заложил еще мой дед Ульрих Седьмой?
— Виноват, ваше светлейшество.
В голосе Дрейна не было раскаяния. Он смотрел прямо и выдержал жесткий взгляд.
— Ну что ж, герой, иди за мной, — правитель похлопал Силана по плечу.
Оба выглядели крайне довольными.
Я постаралась скрыться в толпе, за спинами других, чтобы не попасться Дрейну на глаза. Нет, ну почему из всех магов именно этот убил дракона?!
— Все еще готова его расцеловать? — шепнула я Клеа.
— Пожалуй, возьму свои слова обратно.
Вокруг драконьей головы трава желтела и умирала, черная кровь впитывалась в землю, от нее поднимался пар. Янтарные глаза превратились в мутное стекло, в них отражались небо с бегущими облаками и верхние башенки дворца с развевающимися флагами. Если это только голова, страшно представить, какого размера было чудовище целиком.
Я дотронулась до дракона. Чешуя оказалась шершавой и теплой, как нагретый на солнце песчаник.
— Все-таки убили зверюшку, — это был Эдмунд. — Какой роскошный монстр. Судя размеру гребня, возраст у него почтенный.
Он тоже присоединился к зевакам. Выглядел маг не очень хорошо. Похоже, сразу после бала он отправился в лабораторию и не выходил из нее. Загар, которым Эдмунд обзавелся на озере, сошел, и лицо снова стало бледным. Под глазами залегли тени.
— А этот герой, кажется, прославился еще на балу во время отбора? — громко сказал Эдмунд и пренебрежительно плюнул на землю.
На нас стали оборачиваться.
— Невелика задача — убить. Тем более с той магией, которую я дал, — продолжал Эдмунд. — Но теперь Дрейн потребует награду за свой «подвиг». Может, даже попросит твоей руки, Клеа. А что, как в детской сказке. Победитель дракона требует в жены принцессу.
— Тсс… — шикнула на мага Клеа. — Ты что, пьян?
— Возможно, свежий воздух пьянит. Как душно было в лаборатории…
Судорожным движением Эдмунд рванул на груди рубашку. Я заметила, что на шее мага проступили темные вены. Плохо. Это очень плохо.
Эдмунд вплотную подошел к Клеа.
— Скажи, дорогая принцесса, — прошептал он, — ты станешь моей женой, если я приручу для тебя живого дракона? И он будет летать перед окнами нашей спальни в моем родовом поместье?
— Эдмунд, что ты такое говоришь? — Клеа поддержала пошатнувшегося мага. — Ты и правда пьян.
— Просто пообещай, что станешь моей женой, — взмолился он.
Маг с силой обнимал принцессу, стискивая ее руку.
— Это магия, Клеа. С ним что-то не так. Эдмунд, — я похлопала мага по плечу, — что с тобой?
Мужчина отпрянул от принцессы и закашлялся. Ему даже пришлось сесть на траву.
— Пообещай, Клеа, — хрипел он. — Вот тьма!
— Лекаря! — отчаянно крикнула я.
— Хорошо. Эдмунд, ты только дыши!
Принцесса опустилась рядом с другом на колени и принялась поглаживать его спину. Каждый вздох давался Эдмунду с хрипом. Теперь темные вены проступили на щеках.
— Обещаешь?
— Ладно. Обещаю.
Вокруг собралась небольшая толпа, но никто толком не знал, что делать. Маг довольно улыбнулся и откинулся на спину.
Из дворца прилетел маг-ворон. Он принес в клюве красный камень, который положил Эдмунду на грудь, а потом принялся возмущенно каркать. Было похоже, что он осыпает своего подопечного ругательствами. Камень на груди Эдмунда стремительно чернел.
И тут подоспел лекарь. Он удивленно хмыкнул и принялся накладывать заклинания. Вскоре нашего друга, опутанного лечебными чарами, погрузили на носилки и отнесли в больничное крыло. Мы с Клеа отправились следом.
Как впоследствии объяснил главный целитель, наш неугомонный ученый работал с могущественным темным артефактом и получил сильнейшее отравление. Если бы не голова дракона, выманившая его из лаборатории, непонятно, чем все могло обернуться.
— Он поправится?
Я впервые видела Клеа такой растерянной.
— Да, — отвечал целитель, — Эдмунд молодой и сильный маг. Просто перестарался. Нужно делать перерывы и не пренебрегать обедом.
— Мы чем-то можем ему помочь?
Целитель пригладил аккуратную бородку.
— Приходите навестить завтра и не пускайте в лабораторию пару недель после того, как встанет на ноги.
За перегородкой помощники лекаря раздели Эдмунда. Один вышел с ворохом одежды.
— Мне уже гораздо л-л-лучше. Я почти в норме.
— Это сожгите, — деловито приказал лекарь. — А сейчас, дамы…
— Отдыхай, Эдмунд! — сказала Клеа.
Маг за перегородкой затих.
Нас выпроводили очень вежливо, но настойчиво.
— Ничего себе начало дня, — прошептала принцесса. — Бедняга Эдмунд! Точно приложу все усилия, чтобы он больше гулял на воздухе. Надо же… Ты слышала, что он болтал?
— Угу, — мрачно отозвалась я.
— Что делает темная магия! Просто уму непостижимо.
— А может, он действительно хочет на тебе жениться? — осторожно сказала я.
Клеа громко рассмеялась.
— Не-ет. Этого не может быть.
Мы немного погуляли по парку, чтобы успокоить нервы, и уже направлялись назад во дворец.
— Так вот, я хотела сказать, что сегодня ночью…
Клеа снова замолчала, потому что к нам быстро направлялись несколько стражей из свиты правителя.
— Ваше светлейшество, — они склонили головы перед принцессой, — ваш отец просит госпожу Магду к себе.
Нас снова прервали. Клеа опять не сказала, что задумала и какой помощи ждет. Мы с принцессой переглянулись.
— Хорошо, идемте.
Клеа незаметно сжала мою ладонь в знак поддержки. «Я буду рядом», — говорил ее жест.
Стражи замялись. Самый старший, мужчина с грубым, словно вырубленным из камня лицом, наконец сказал:
— Простите, ваше светлейшество, нам приказано привести только вашу фрейлину, госпожу Магду Кас.
— Ну хорошо, — сдалась принцесса. — Раз отец так приказал, я отправлюсь в свои покои и займусь… вязанием. Встретимся позже, Магда.
Она неожиданно мне подмигнула.
Вязанием? Что-то я не замечала у Клеа тяги к рукоделию. В будуаре стоял станок для вышивки. Но канва была нетронута, на ней не появилось ни единого стежка.
* * *
Правитель занимал целое крыло. Фактически это был дворец во дворце со своей кухней, роскошными залами, приемными, кабинетами и покоями для приближенных магов. В интерьере преобладали темные и землистые оттенки, что сильно контрастировало с пышной яркостью той части дворца, где мне довелось побывать. А еще было очень тихо. Толстые ковры на полу, тяжелые шторы на окнах впитывали звуки шагов и разговоров.
