Умертвия продолжали свое дело. Они без устали носили бесчисленные сокровища, утварь и даже картины. В одном из ящиков, проложенные свежим сеном, лежали черные тарелки из тончайшего фарфора. На дне стояло золотое клеймо: Морт. Попадались и вещи, явно созданные светлыми мастерами, — магические артефакты, изящные безделушки.
Добыча. Моран вернулся с добычей.
Глава 25
— Как вам идет это платье, хозяйка! Ну прям загляденье! — щебетала Тереза, укладывая на блюдо ароматные, исходящие паром куски мяса.
В самом деле, я выбрала из сундука самое красивое и, главное, не прозрачное платье. Наверное, такие носят при темном дворе придворные дамы, уж очень оно походило на то иллюзорное, которое сотворил Моран. Но теперь ткань была настоящей, что было вдвойне приятно.
— Зовите меня Магдой, Тереза, — попросила я. — Теперь можно не притворяться. Настоящий хозяин ждет свой ужин в зале, и мне нужно его принести.
Если не считать приветствия, мы с Мораном едва ли обменялись парой слов. Поговорив со слугами, он ушел в купальню, а потом, забрав умертвий и один из запертых сундуков, спустился в подземелье, перед этим назвав время, когда мне следует подать ему ужин.
— Сейчас, еще немного осталось, хозяйка Магда.
Кухарка мою просьбу проигнорировала, взяла соусник и устроила его сбоку. Потом критично оглядела свое творение и добавила щепотку зелени.
— Я просто подаю на стол. Может, завтра Моран отправит меня чистить лестницу.
— Ха! Ну нет, — возразила Тереза и по-особенному ухмыльнулась. — Точно не простая, и точно не служанка. Меня можете не пытаться провести. А! Я поняла, это знаменитая светлая скромность.
Она погрозила мне пальцем и озорно подмигнула.
Я сложила руки на груди.
— Никакая ни скромность. Скромность вообще не бывает ни светлой, ни темной. Это глупости.
— Вы его женщина, — просто ответила кухарка. — «Та, что нужна для любви и разделяет ложе». Это же очевидно, а значит, надобно называть вас хозяйкой.
Она стала что-то беззаботно напевать себе под нос.
Щеки вспыхнули. Я вцепилась в блюдо, как утопающий хватается за соломинку.
— Я пойду. Моран ждет.
— Иди, иди.
У меня за спиной раздался мечтательный вздох, а затем я услышала самое ведьмовское хихиканье, которое только возможно в этом мире.
Моран уже сидел во главе стола. Он сменил доспех на черный камзол с вышивкой, лицо было открыто, и выглядел морт’аэн таким… земным. Обычным. Меня в очередной раз поразил этот контраст. Насколько пугающим маг был в своем боевом облачении — настоящее чудовище, порождение тьмы, — настолько обычным человеком казался в такие вот моменты.
Пальцы выбили дробь по столешнице. Да, великан Хок постарался на славу и не соврал: такой стол мог украсить обеденный зал правителя, а не просто стоять в замке, затерянном где-то в глубине темных земель. Интересно, куда подевался великан? После того как Моран с ним поговорил, я его еще не видела. Как и оборотня.
Вот за Элиса я даже немного волновалась. Несложно понять, что среди темных эти создания не пользуются особенной любовью. Вдруг Моран его прогнал или что похуже?
Наклонившись, опустила перед морт’аэном кушанье. Рядом с ним стоял еще один прибор. Стул был призывно отодвинут.
— Садись, Магда.
Я опустилась на краешек — спина прямая. Маг подал мне свою тарелку.
— Отличный стол, — сказал он. — Этот великан — мастер. Чудак, конечно, и себе на уме, но мастер. Ты постаралась на славу, Магда… Спасибо, достаточно.
Пока он говорил, я накладывала ему в тарелку то, что приготовила Тереза, и перестаралась.
— Я доволен тем, как ты справилась в мое отсутствие.
Моран принялся за еду, перед этим наполнив водой наши бокалы. Ел он сосредоточенно и довольно быстро.
Тут меня осенило:
— Так это было испытание?
Ореховые глаза смеялись, хотя сам мужчина сохранял совершенно бесстрастное выражение лица.
— Разумеется. А эта ведьма хорошо готовит. Ты совсем не голодна? — спросил он, поглядывая на меня.
— Немного. — Я тоже положила себе мяса. — Так ты знал этих слуг? Велел им прийти?
— Нет. Сегодня увидел их впервые. Даже представить не мог, кого твоя магия привлечет в замок.
— А паучиху ты специально оставил? В башне?
От воспоминаний по рукам прошел холодок.
— Нет, тварь пролезла туда случайно. Видно, когда возводил башню, она прицепилась к одному из камней. Но я рад, что ты смогла себя защитить. Темные земли далеко не безопасны, и надо уметь постоять за себя. Здесь нужно уметь выживать.
Да, ему легко говорить! Сам-то он владеет не только всеми мыслимыми боевыми заклинаниями, но еще и кинжалом! И мечом.
— Великан не сказал, зачем ему галка?
О, это была загадка из загадок. Если честно, я так до конца и не поняла, как мне удалось ее оживить.
— Да, галка. Удивительное колдовство. Никогда с таким не сталкивался. Я нашел заклинание и то, как ты размышляла над этим шифром.
Конечно же, он заметил, какой страшный беспорядок я устроила в комнате. Но не похоже, что маг в гневе.
— Я все уже убрала! Когда я прочитала заклинание, она ожила и сразу полетела к окну. Мы все ее ловили, а потом было столько дел… — попыталась оправдаться я.
— Не важно.
Моран махнул рукой. На мизинце блеснуло кольцо из черненого серебра с кровавым камнем, в котором играл отсвет каминного пламени. Раньше его не было. Обычно кольца на мизинцах носят лорды. Но у Темных все может быть по-другому.
— Да, удивительно, что оно сработало, — продолжил рассуждать маг. — Тот, кто создал заклинание, рассчитывал, что этого никогда не случится.
— Почему? — удивилась я.
Моран взял бокал и откинулся на спинку стула. Лицо приобрело расслабленное выражение, но было видно, что морт’аэн устал.
— Ну… Во-первых, заклинание должен был расшифровать и произнести один и тот же маг, а точнее, ведьма. И не абы какая, а непременно девственница. Во-вторых, для колдовства требовался достаточный уровень светлой силы. В-третьих, определенный день и фаза луны.
— О, — только и могла произнести я.
— Так что вероятность счастливого стечения обстоятельств ничтожно мала. — Он покачал головой. — Сама понимаешь: в темных землях светлая девственница, сведущая в колдовстве… гм.
Чтобы скрыть неловкость, пришлось быстро придумать вопрос и перевести разговор в безопасное русло. Я не нашла ничего лучше, чем спросить:
— Удачны ли были твои дела, Моран?
