Татьяна знала о любви Нины к клубнике, и для нее было настоящим удовольствием смотреть, как та ее ест. Казалось, Снегурченко не просто лакомится, а священнодействует. Татьяна не удивилась бы, появись в это время на кухне какая-нибудь клубничная фея.
Прошла неделя. Олег Павлович и Нина почти целыми днями были заняты работой. Марианна скучала, Саша злилась. Девушки старались не ссориться на глазах у окружающих, но Саша не могла удержаться, чтобы не отпустить шпильку при виде Марианны, а Валевская отмалчивалась, игнорируя Сашу, и тем вызывала у последней еще большую неприязнь.
Костя изо всех сил пытался сгладить ситуацию, но все его усилия оказывались бесполезными. Роль миротворца взяла на себя Пальчикова, решившая, что Марианна будет хорошей женой Торнавскому-старшему, сколько же можно ему жить бобылем. Саша тоже была ей до поры до времени симпатична, и она старалась помирить девушек. Но однажды Татьяна перехватила взгляд Лесневской, устремленный на Марианну, и выражение Сашиного лица всерьез ее испугало. Она даже перекрестилась и пробормотала:
— Что же это такое делается…
Наконец Нина собралась уезжать. Вечером накануне отъезда она зашла к Торнавскому. Физически он чувствовал себя значительно лучше, а то, что было у него на душе, он всегда умел неплохо скрывать. По едва уловимому аромату духов с ноткой туберозы и ванили Нина догадалась, что в комнате совсем недавно была Марианна.
— Олег Павлович! Хочу пожелать вам спокойной ночи и заодно попрощаться, утром уеду рано и вас тревожить не хочу.
— Хорошо, иди сюда, посиди со мной.
Нина села на кресло возле кровати.
— Зря ты не привезла мальчика, он бы прекрасно провел здесь время, подышал чистым воздухом, — улыбнулся Торнавский. — Глядишь, и ты не рвалась бы так в город.
— У него свои увлечения, и я не хочу навязывать ему что-то.
— Но ему же всего десять лет.
— Уже десять лет, — задумчиво проговорила она.
— Как ты думаешь, мне не пора жениться и завести собственных детей? — неожиданно спросил он.
— Почему бы и нет… — отозвалась она тихо.
— Как тебе дочь управляющего?
— Милая девушка.
— А невеста моего племянника?
— Тоже хороша.
— Да, пожалуй…
— По-моему, они обе влюблены в тебя как кошки.
— Или в мои деньги.
— Вот в чем проблема богатых мужчин, — усмехнулась Нина.
— В чем?
— Они всегда подозревают женщину в корысти.
— А как же иначе.
— Бедный же наверняка знает, что любим.
— Но бедному грех жениться, — сказал серьезно Торнавский.
— Это еще почему?! — изумилась Снегурченко.
— Долг мужчины — содержать семью, обеспечивая всем необходимым жену и детей.
— Не скажите. Сейчас многие женщины сами себя обеспечивают.
— Да, например, ты.
Она опустила голову.
— Я никогда не мог понять, почему ты не выходишь замуж, ведь у тебя всегда было много поклонников.
— Да, поклонников много, — согласилась она, и он заметил, как печальны ее глаза.
— Извини, что спрашиваю, но почему ты не вышла за отца своего ребенка?
— Он никогда не любил меня и ни за что не согласился бы на мне жениться.
— Но он хотя бы видится с сыном?
— Очень редко, если выпадает случай. Давай не будем об этом говорить. Мне эта тема неприятна.
— Извини.
— Ничего…
— Значит, ты завтра уезжаешь?
— Да, мы ведь все решили, а если понадоблюсь, я сразу приеду.
— Хорошо. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. — Она наклонилась и сжала его руку.
И он пожал в ответ ее руку и проговорил задумчиво:
— Пожалуй, мне действительно нужно жениться.
— На ком же из них? — улыбнулась она лукаво.
— Я порядочный мужчина, любящий дядя, так что отбивать невесту у племянника точно не стану.
— Понятно, значит, Марианна… Неплохой выбор, по-моему, она станет вам хорошей женой. И только одно препятствие…
— Какое?
— Вы ведь не любите ее.
Он усмехнулся.
— Навряд ли это можно считать препятствием.
— И все же…
— Я нахожу ее весьма и весьма привлекательной. Я буду о ней заботиться и сумею ее полюбить.
— Ну что ж, коли так, совет вам да любовь.
Она дошла до двери, открыла ее, оглянулась.
— Я уверен, Нина, что тебе тоже однажды повезет и ты получишь то, о чем мечтаешь.
— Спасибо, Олег Павлович. Я стараюсь верить в свою планиду.
Едва Нина скрылась за дверью, как Торнавский уснул, и ему снились Марианна и… Саша. Обе были в белых платьях из струящейся шелковой ткани и наперегонки бежали к нему навстречу. Он раскрыл объятия обеим. Но когда до девушек оставалось всего несколько шагов, Саша превратилась в белую лошадь и промчалась мимо, а Марианна стала лебедем и, печально крича, взмыла ввысь.
Торнавский проснулся весь в поту, потянулся к столику. Выпил лекарство и запил его водой из стакана. Через пять минут он снова уснул и спал до самого утра без сновидений.
Вернувшись к себе в комнату, Нина долго смотрела на луну, зависшую над кроной одной из яблонь.
«Может, она там себе гнездо свила, — подумала Нина с грустью. — У меня тоже есть гнездо, и в нем птенчик. Но всех интересует, почему нет у меня мужа. У ночного светила вот тоже нет мужа, оно само себе два в одном, то месяц, то луна… Но у людей так не бывает. И я всегда луна, одинокая луна по имени Нина».
Она поправила волосы, взъерошенные ночным ветерком, и проговорила вслух:
— Нет, я не одинокая, у меня есть мой сын, мой Стив. И никто мне больше не нужен.
И все же вспомнила отца Стива — такого красивого, респектабельного и до боли желанного. Когда Нина увидела его впервые, ее сердце точно молния пронзила. Ей тогда показалось, что она упадет в обморок. Но ничего такого не случилось… Нина Снегурченко внешне сумела оставаться такой холодной, как настоящая Снегурочка. И даже близкая подружка не сумела проникнуть в ее тайну.
Нина сжала кулаки так, то у нее побелели костяшки, и застучала ими о подоконник. Она не чувствовала боли, не ощущала полившихся из глаз жгучих слез. Спустя какое-то время силы оставили ее, и она успокоилась. Что теперь страдать — бесполезно. Ее любимый недосягаем для нее, он никогда не любил ее, и она это прекрасно знала. Но он подарил ей сына, самое ценное, что есть в ее жизни.
