— Да, смысл не прослеживается… Но если бы мы могли узнать группу крови Мишустиной…
— То что?
— Сравнили бы ее с группой крови, которая была у Торнавского.
— Верно, — согласилась Мирослава. — И все же…
Морис догадался, что она что-то задумала, но не стал ее расспрашивать. Придет время, сама расскажет.
Похороны Марианны должны были состояться на родине Валевского — в Пскове, и управляющий улетел туда один, отказавшись от какого-либо сопровождения.
На следующее утро Мирославе позвонили, и она ворвалась в комнату Мориса с трубкой в руке:
— Миндаугас, проснись!
— Ради бога, что случилось? — Он спешно закутался в простыню. — И вы не могли бы стучать, прежде чем врываться?
— Извини, все никак не могу привыкнуть, что ты такой нежный. Мне дают свидание с Константином! Я выезжаю немедленно.
— Мне поехать с вами?
— Нет.
— А чем мне заняться в ваше отсутствие?
— Еще поспи.
— Благодарю.
— Не иронизируй. А потом погуляй в саду, может, с кем-то интересная беседа завяжется. В общем, сам ориентируйся по ситуации.
— Хорошо. Теперь я могу поспать?
— Можешь, — усмехнулась Мирослава и быстро покинула комнату.
Морис перевернулся на другой бок и попытался заснуть, но ему это не удалось. Промучившись минут двадцать, он поднялся с постели и, поминая всех литовских чертей, отправился в душ. В столовую он спустился очень рано и нос к носу столкнулся с Настей.
— Вы уже встали?! — обрадовалась девушка. — Завтракать будете? Принести вам оладий? И там еще отбивная вчерашняя осталась. Я могу подогреть.
— Нельзя ли мне овсянки с фруктами?
— Ой, конечно, я сейчас принесу. — Настя умчалась на кухню.
Морис взял со столика первый попавшийся журнал и углубился в чтение статьи об экономике страны. Через десять минут он отшвырнул журнал и подумал, что надо было захватить книгу. Еще минут десять спустя появилась улыбающаяся Настя и поставила перед Морисом его завтрак.
— Спасибо, — поблагодарил он девушку и признательно ей улыбнулся.
Она тотчас расцвела ответной улыбкой. Миндаугас принялся за еду, но горничная не уходила, она стояла рядом с Морисом и не сводила с него глаз.
— Вы что-нибудь хотите спросить? — не выдержал он.
— Нет, — быстро произнесла Настя. — То есть — да!
— Что же?
— А детективом быть трудно?
— Не очень, — усмехнулся Морис.
— А я могу стать детективом?
Миндаугас не смог скрыть улыбки:
— Вы?
Она вздохнула.
— А что, у вас есть соответствующие способности?
— Ну я могла бы делать у вас уборку…
— А… У нас уже есть такой сотрудник. — Он снова уткнулся в тарелку.
— Она красивая?
— Кто?
— Ваша горничная.
— У нас нет горничной. Просто приходит женщина несколько раз в неделю и занимается уборкой.
— Понятно…
— Настя, извините, но я хотел бы позавтракать.
— Да, да, я пойду.
Морис кивнул, рассеянно посмотрел вслед уходящей горничной и подумал о том, что, возможно, Мирославе удастся что-то узнать от Константина Торнавского…
Сам он, как и советовала ему Мирослава, после завтрака отправился на прогулку. В саду никого не было, лишь у пруда он встретил печального мальчика, наблюдающего за стрекозами.
— Доброе утро, Стив! — произнес Морис, подойдя ближе.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался ребенок.
— Скучаешь?
— Нет, просто думаю…
— О чем, если не секрет?
— О стрекозах. И о жизни вообще…
Морис вспомнил себя в десятилетнем возрасте и, мысленно сканировав свое отрочество, не нашел там подобного эпизода…
Мальчик сам пришел ему на помощь.
— А правда, — спросил он, — что стрекоза несколько лет живет в воде?
— В принципе, да, — оторопел на мгновенье Морис. — Но не сама стрекоза, а личинка стрекозы.
— А как это происходит?
Морис добросовестно постарался вспомнить все, что когда-либо читал о стрекозах. Он посмотрел на зависшую над водой стрекозу и сказал:
— Например, личинка коромысла живет в воде два года. При этом она с десяток раз линяет и лишь на третий год превращается во взрослую стрекозу.
— И вылетает из воды?
— Нет, когда личинка вырастает, она выползает из воды на какую-нибудь травинку или стебелек. Крепко за них цепляется, линяет в последний раз, и из шкурки личинки наконец-то появляется взрослая стрекоза.
— Как в сказке, — вздохнул мальчик.
— В сказке? — переспросил Морис.
— Ну про лягушку. — Стив нетерпеливо посмотрел на Миндаугаса. — Помните, Иван-Царевич еще сжигает ее шкурку, и начинаются все их неприятности.
— Помню, — улыбнулся Миндаугас. — Но шкурку стрекозы никто не сжигает, просто она меняет водную среду обитания на воздушную.
— А у вас есть дети? — неожиданно спросил мальчик.
— Я не женат…
— Для того, чтобы появились дети, жениться не обязательно, — со знанием дела заявил ребенок.
— Ну… В принципе, да, однако…
— А отец у вас есть? — прозвучал новый вопрос.
— Есть, — перевел дыхание детектив.
— Он старый?
— Нет, моему отцу сорок восемь лет.
— Это уже много, — вздохнул Стив.
— Когда ты вырастешь, твоя точка зрения относительно возраста изменится.
— Может быть, — не стал спорить ребенок.
Они помолчали несколько минут. Потом Стив вздохнул:
— Я бы согласился даже на столетнего папу…
— А ты никогда не видел своего отца? — осторожно спросил Морис.
Стив покачал головой. Миндаугасу захотелось обнять ребенка, прижать к себе и сказать все слова утешения, какие он только знал на русском. Но он интуитивно понимал, что давать волю эмоциям не следует, поэтому промолчал.
Мальчик провел ладонью по лбу:
— Я бы очень хотел взглянуть на папу хотя бы одним глазочком.
Морис попытался отвлечь ребенка от грустной темы вопросом:
— А где все?
— На речку ушли. А мама в своей комнате читает.
— Почему же она не пошла со всеми на речку?
