После смерти Сталина стало ясно, что надо как-то восстанавливать отношения. Молотов в июле 1953 года на пленуме ЦК говорил: «Поскольку нам не удалось решить определенную задачу лобовым ударом, то следует перейти к другим методам». Было решено установить с Югославией такие же отношения, как и с другими буржуазными государствами, связанными с Североатлантическим блоком.
31 июля советский посол вручил Иосипу БрозТито верительные грамоты. Молотов упорно отказывался называть Югославию социалистической страной. Он по-прежнему считал Тито и его людей «предателями, антимарксистами, перерожденцами, скатившимися в лагерь социал-демократии». Молотов называл Югославию фашистским государством и требовал не посылать туда делегацию, хотя в свое время преспокойно ездил именно в настоящее фашистское государство.
В мае 1955 года Хрущев все-таки поехал в Белград… без министра иностранных дел. Зато его сопровождал главный редактор «Правды» Дмитрий Трофимович Шепилов, который вскоре сменит Молотова на посту главы МИД. В Белграде договорились о полной нормализации межгосударственных отношений и о «достижении взаимопонимания по партийной линии».
8 июня 1955 года делегация отчитывалась на заседании президиума ЦК. Молотов упрямо возразил:
— Считаю неправильным считать, что мы в переговорах с Югославией стояли на позициях марксизма-ленинизма.
Ему резко возразил Микоян:
— После выступления товарища Молотова нельзя так оставлять дело. Есть разногласия в партии, об этом надо сказать пленуму. Неправильно делает товарищ Молотов, отстаивая ошибочные позиции.
Булганин:
— Имеем дело с попыткой внести осложнения в работу нашего коллектива. Надо положить этому конец. По существу — это стремление нанести ущерб результатам переговоров, дискредитировать.
Сабуров:
— В югославском вопросе товарищ Молотов занимает не ленинскую позицию. У товарища Молотова разногласия по Югославии — только предлог. Видно, у него есть несогласие по другим вопросам.
Жестче всех высказался Суслов:
— Товарищ Молотов занимает вредную позицию. Итоги переговоров полностью опрокинули его непартийную позицию. Враги понимают результаты переговоров, а товарищ Молотов не понимает.
Хрущев резюмировал:
— Надо записать в решении, что товарищ Молотов имеет свою точку зрения и мы ее осуждаем. Надо на пленуме сказать, что у нас есть разногласия.
Об итогах переговоров докладывалось на июльском пленуме ЦК 1955 года. Хрущев натравил товарищей по президиуму на Молотова, и они его дружно прорабатывали. Общими усилиями они подорвали авторитет Молотова и его надежды претендовать на первую роль в партии.
Булганин:
— Молотов — безнадежный начетчик.
Микоян:
— Молотов живет только прошлым и вдохновляется злобой, которая накопилась у него за время этой советско-югославской драки.
Суслов:
— Молотов неправильно, не по-ленински противопоставлял пролетарский интернационализм политике равноправия народов и сделал отсюда неправильные и вредные для нашей политики выводы.
В постановлении пленума говорилось:
«Пленум ЦК осуждает политически неправильную позицию тов. Молотова по югославскому вопросу как не соответствующую интересам Советского государства и социалистического лагеря и не отвечающую принципам ленинской политики.
Позиция тов. Молотова вела к закреплению ненормальных отношений с Югославией и дальнейшему отталкиванию Югославии в империалистический лагерь.
Несмотря на то что президиум ЦК в течение длительного времени терпеливо разъяснял тов. Молотову ошибочность его позиции по югославскому вопросу, тов. Молотов упорно продолжал отстаивать эту позицию.
Пленум ЦК считает политически ошибочным выступление на Пленуме ЦК тов. Молотова, который продолжает отстаивать свою неправильную линию по югославскому вопросу, считая, что с Югославией надо нормализовать отношения только по государственной линии как с буржуазным государством».
На июльском пленуме Хрущев сделал замечание Молотову относительно поведения его жены. Он сказал, что недопустимо, когда она вмешивается в политические дела. Что же имелось в виду? Оказалось, что Полина Семеновна всего лишь приняла жену американского посла Чарлза Болена.
В том же году Молотову досталось за статью в журнале «Коммунист», где он написал, что в СССР построены лишь «основы социалистического общества», а не само социалистическое общество, как полагалось говорить. Хрущев этой промашки не упустил. Критика была публичной, опасной для репутации Молотова. И ему пришлось напечатать в «Коммунисте» самоопровержение, в котором он признавал свои ошибки, и каяться: «Я считаю эту формулировку теоретически ошибочной и политически вредной».
В следующем году, накануне приезда в Москву Иосипа Броз Тито, на заседании президиума ЦК 25 мая 1956 года вновь возник спор. Хрущев обрушился на Молотова:
— Молотов остался на старых позициях. Неправильно то, что предлагает Молотов. Нас огорчает, что за время после пленума он не изменился.
На следующий день на заседании президиума занимались уже самим Молотовым.
— У него плохо идет с Министерством иностранных дел, — сказал Хрущев. — Он слаб как министр. Молотов — аристократ, привык шефствовать, а не работать. Надо освобождать.
Прозвучали три фамилии возможных сменщиков: Микоян, Суслов, Шепилов.
28 мая дискуссия на президиуме продолжилась. Микоян, Каганович, Ворошилов были против снятия Молотова. Остальные потребовали убрать его из МИД. Молотов был освобожден от должности министра иностранных дел, потому что невозможно было представить, как он станет пожимать руки руководителям югославской делегации. Грубые, оскорбительные письма, адресованные Тито, в 1948 году были подписаны Сталиным и Молотовым.
Когда Молотов перестал быть министром, даже его любимец Андреевич Андреевич Громыко сказал: «Теперь работать будет легче».
«Имелись в виду не только ставшие иносказательными молотовское упрямство и догматизм, но и его привычка восседать в нетопленых помещениях, — пишет Валентин Фалин, бывший посол в ФРГ. — Другие в министерстве враз излечивались от заикания, сходного, как утверждали, с дефектами речи бывшего главы дипломатического ведомства».
А что касается Югославии, то напрасно Вячеслав Михайлович так сопротивлялся: никакой дружбы с Югославией все равно не получилось. После переговоров с югославской делегацией в местные партийные органы разослали информационную записку, в которой говорилось: «ЦК КПСС считает, что данная тов. Булганиным в его речи на завтраке в Москве 5 июня с.г. характеристика тов. Тито как ленинца является преждевременной».
Хрущев не упускал случая выставить соратника в глупом свете. С Маленковым и Молотовым он уже разделался. Теперь ему предстояло подорвать позиции главы правительства Булганина, к которому он относился без уважения. Никита Сергеевич уже сообразил, что ему нужны не соратники, а подчиненные.
