Вскоре после назначения Булганина члены президиума осматривали выставку продукции легкой промышленности. Булганин что-то сказал об искусственном шелке, и Хрущев публично набросился на Булганина: «Вот видите — председатель Совета министров, а ничего не понимает в хозяйстве, болтает чушь».
Освобожденный от мидовских дел Молотов потребовал себе какой-то работы, и в ноябре его сделали министром государственного контроля. Эту должность когда-то занимал верный сталинский помощник Лев Захарович Мехлис, а потом Всеволод Николаевич Меркулов, соратник Берии, вместе с ним и расстрелянный.
Зимой 1957 года Молотов приехал в Воронеж вручать области орден за успехи в развитии сельского хозяйства. Помимо торжественного собрания он выступил еще и на городском митинге. На следующий день вечером Вячеслав Михайлович пришел в театр, давали спектакль по пьесе Горького «На дне». Неожиданно он потребовал к себе редактора областной газеты. Им был Борис Иванович Стукалин, будущий заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС.
Стукалин вошел в директорскую ложу. Молотов по телефону отчитывал главного редактора «Правды» за опечатку, допущенную при публикации его воронежской речи: вместо слов «натруженные руки» появились «напряженные руки». Разделавшись с московским редактором, принялся за воронежского:
— Почему вы не напечатали мою речь на городском митинге?
— Вячеслав Михайлович, ваша речь не стенографировалась, — объяснил Стукалин, — а публиковать такой ответственный текст по живой записи не решился.
Молотов пребывал в хорошем настроении, почему усмехнулся:
— Скажите лучше, что пожалели место в газете. Я сам работал редактором, знаю, как приходится дорожить каждой строчкой…
27 марта 1957 года на заседании президиума ЦК Хрущев в очередной раз раскритиковал Молотова — на сей раз за то, что не подготовил положение о госконтроле. Маршал Жуков, который Вячеслава Михайловича терпеть не мог, добавил:
— Надо освободить госконтроль от функций контроля над Министерством обороны.
Отдельно товарищи раскритиковали Молотова за его возражения против плана децентрализации управления промышленностью. Хрущев подвел итог:
— Молотов совершенно оторван от жизни. По целине — не согласен. По внешней политике — не согласен. Сейчас опять не согласен. На пленуме не выступал — наверное, опять был против. Сейчас предлагает комиссию тоже, чтобы оттянуть. Не всегда товарищ Молотов был нетороплив. Торопил в период коллективизации. Торопил, когда группу генералов репрессировали… Предлагаю осудить поведение Молотова за неуважительность к коллективу.
В мае Молотов представил проект положения о Министерстве госконтроля. 31 мая на президиуме ЦК проект отвергли, признав неприемлемым.
Зачем нам ехать в Ленинград?
6 апреля 1957 года Хрущеву дали вторую звезду Героя Социалистического Труда «За «выдающиеся заслуги в разработке и осуществлении мероприятий по освоению целинных и залежных земель». Вопрос о награждении обсуждался на заседании президиума. Маленков и Каганович не решились проголосовать против. Маленков даже позвонил Хрущеву и сказал:
— Вот, Никита, сейчас поеду домой и от чистого сердца, со всей душой трахну за тебя бокал коньяку.
Молотов был против награждения и сказал это. Хрущев такие обиды не забывал. В мае на встрече с московскими писателями Хрущев впервые публично неодобрительно отозвался о Молотове:
— Некоторые из вас, здесь присутствующих, говорят о каких-то расхождениях и разногласиях между нами, членами президиума. Я должен здесь прямо и открыто сказать, что все мы, члены президиума, товарищи Анастас, Лазарь, Вячеслав, Маленков, Суслов и другие, едины в проведении ленинской линии партии. Да, у нас в президиуме в процессе работы бывают споры, чаще всего споры происходят с Молотовым. Молотов иногда выражает несогласие по тому или другому вопросу. Это естественно, но это не означает, что у нас нет единства в президиуме.
Слова Хрущева разнеслись по всей Москве. Но Маленков и Молотов оставались членами высшего руководства.
Хрущев и сам не заметил, как в высшем партийном органе собралась критическая масса обиженных на него людей: Маленков и Молотов, которых он лишил должностей; Каганович и Ворошилов, которых он ругал при всяком удобном случае. Ничего у них общего не было, кроме главной цели — убрать Хрущева. Через год они объединились против Хрущева, как в 1953 году против Берии. Все они сильно себя переоценивали и не замечали, как быстро креп Никита Сергеевич, как стремительно он осваивался в роли руководителя страны. Они предполагали, что им легко удастся скинуть Хрущева. Себя Молотов видел на его месте, Булганина намечали председателем КГБ, Маленкова и Кагановича — руководителями правительства.
Первые заместители главы правительства Вячеслав Михайлович Молотов и Лазарь Моисеевич Каганович, заместитель председателя правительства Георгий Максимилианович Маленков считали, что Хрущев забрал себе слишком много власти, не считается с товарищами по президиуму ЦК, подавляет инициативу и самостоятельность, поэтому его надо освободить от должности первого секретаря. Да и вообще пост первого секретаря не нужен, партийное руководство должно быть коллективным.
После XX съезда, считал Каганович, остатки былой скромности Хрущева исчезли — как говорится, «шапка на нем встала торчком». Он стал все решать сам. Выступал без предварительного обсуждения в президиуме ЦК. Резко обрывал остальных. 18 июня 1957 года на заседании президиума Хрущеву предъявили все эти претензии.
Все началось на заседании, где обсуждался вопрос об уборке урожая и хлебозаготовках. Хрущев предложил всему составу президиума отправиться в Ленинград на празднование 250-летия города. Первым возразил Ворошилов:
— Почему все должны ехать? Что, у членов президиума нет других дел?
Каганович его поддержал, сказав, что у него много дел по уборке урожая:
— Мы глубоко уважаем Ленинград, но ленинградцы не обидятся, если туда поедут несколько членов президиума.
Никита Сергеевич в привычной для него манере обрушился на членов президиума. Микоян пытался его успокоить. Но тут члены президиума сказали, что так работать нельзя: давайте обсуждать поведение Хрущева, а председательствует пусть Булганин. Вот тут Никита Сергеевич понял, что против него затеян заговор.
Слово взял Маленков:
— Вы знаете, товарищи, что мы поддерживали Хрущева. И я, и товарищ Булганин вносили предложение об избрании Хрущева первым секретарем. Но вот теперь я вижу, что мы ошиблись. Он обнаружил неспособность возглавлять ЦК. Он делает ошибку за ошибкой, он зазнался. Отношение к членам президиума стало нетерпимым, особенно после XX съезда. Он подменяет государственный аппарат партийным, командует непосредственно через голову Совета министров. Мы должны принять решение об освобождении Хрущева от обязанностей первого секретаря ЦК.
Маленкова поддержал Каганович:
— Хрущев систематически занимался дискредитацией президиума ЦК, критиковал членов президиума за нашей спиной. Такие действия Хрущева вредят единству, во имя которого президиум ЦК терпел до сих пор причуды Хрущева.
