— Приказано отобрать у вас пропуск.
Коллеги считали, что с Валентином Бережковым обошлись на редкость мягко. Еще 27 декабря 1941 года Сталин подписал постановление Государственного комитета обороны: семьи лиц, служивших немцам и «добровольно отступивших вместе с фашистскими войсками», решением особого совещания НКВД «выселять в отдаленные области Союза». 24 июня 1942 года Сталин подписал новое постановление ГКО, в котором уточнил, что «членами семьи изменника родине считаются: отец, мать, муж, жена, сыновья, дочери, братья и сестры…»
Бережкову же позволили работать в журнале «Война и рабочий класс» (позднее «Новое время»), но на многие годы Валентин Михайлович оказался опальным человеком, на котором лежала тень.
Послевоенное переустройство мира
Когда победоносная Красная армия вступила в Европу, Сталин и Молотов смогли диктовать Западу свои условия. В январе 1944 года на пленуме ЦК был одобрен закон «О предоставлении союзным республикам полномочий в области внешних сношений и о преобразовании в связи с этим Народного комиссариата иностранных дел из общесоюзного в союзно-республиканский Народный комиссариат». В феврале 1944 года поменяли Конституцию СССР, и союзные республики получили право вступать в отношения с другими государствами, заключать с ними соглашения и даже обмениваться посольствами и консульствами.
Это неожиданное решение имело под собой некую историческую основу. После революции Украина, Белоруссия, Закавказская Федерация, Узбекистан, Таджикистан и Туркменистан получили право на внешнеполитическую деятельность. До 1923 года даже существовали самостоятельные дипломатические представительства УССР и БССР.
Потом в советских полпредствах в Германии, Польше и Чехословакии оставались советники от Украины и Белоруссии, которые вели себя достаточно независимо и подчинялись своим столицам. Союзный Наркомат иностранных дел жаловался на них в политбюро и добился своего: внешние дела были признаны прерогативой Москвы.
Изменения в Конституции 1944 года отнюдь не означали возвращение к прежней вольности. В союзных республиках появились собственные наркоматы иностранных дел, но делать им ничего не позволялось. Тогда обсуждался вопрос о создании Организации Объединенных Наций. Сталин и Молотов придумали все это для того, чтобы попытаться ввести все советские республики в будущую ООН и тем самым укрепить там свои позиции.
28 августа 1944 года на совещании с американскими и британскими дипломатами посол в США Андрей Громыко заявил, что в «числе первоначальных участников Организации должны быть все союзные советские социалистические республики». Англичане и американцы изумились. Президент Рузвельт на это ответил, что в таком случае надо принять в ООН и все 48 американских штатов. Но в Вашингтоне старались скрыть эти разногласия. Американцы были обеспокоены тем, что спор на эту тему получит огласку и в Германии решат, что между союзниками произошел разлад, а это затянуло бы войну.
Рузвельт написал личное письмо Сталину 1 сентября 1944 года, отметив, что советское предложение ставит под угрозу создание ООН. Сталин ответил Рузвельту, что для СССР это принципиально важный вопрос и что, скажем, Украина и Белоруссия «по количеству населения и по политическому значению превосходят некоторые государства».
Американцы поначалу сочли это предложение СССР «капризным жестом или неудачной шуткой». На самом деле в этом и заключался стиль сталинской нахрапистой дипломатии: а почему бы и не попробовать, вдруг удастся? Частично удалось.
В феврале 1945 года в Ялту приехали Черчилль и Рузвельт. Обсуждалось послевоенное устройство мира. Молотов предложил компромиссную формулу: Москва снимает требование о принятии всех шестнадцати республик, но просит принять три — Украину, Белоруссию и Литву. Или в самом крайнем случае — две. В секретном протоколе Крымской конференции США и Великобритания согласились поддержать принятие в будущую всемирную организацию Украины и Белоруссии.
Мир не знал об этой секретной договоренности. Рузвельту и Черчиллю еще предстояло убедить своих подчиненных и общественность своих стран. Тем временем Сталин и Молотов весной 1945 года распорядились отправить делегации Белоруссии и Украины в Сан-Франциско на учредительную конференцию. Американцы этого не ожидали и попытались этому помешать. Они говорили, что обе республики можно будет принять в ООН только после того, как сама организация будет учреждена. Но Громыко, подчиняясь инструкциям из Москвы, занял жесткую позицию. Без его участия работа конференции просто бы замерла. Угрозы и ультиматумы сработали: 27 апреля 1945 года было принято решение допустить Украину и Белоруссию в число первоначальных членов Организации Объединенных Наций.
Четверка полицейских
Сталин, Рузвельт и Черчилль были союзниками, соратниками в совместной войне против Гитлера. Они обменивались поздравлениями и дружескими посланиями, встречались, договаривались о совместной стратегии и будущем переустройстве Европы. Их называли большой тройкой. Остальному миру они даже казались единомышленниками. На самом деле их объединял только общий враг. Они относились друг к другу с большим сомнением и подозрительностью.
4 сентября 1941 года Черчилль сказал советскому послу в Англии Ивану Майскому: «Я не хочу вводить Вас в заблуждение. Я буду откровенен. До зимы мы не сможем оказать вам никакой существенной помощи ни созданием второго фронта, ни слишком обильным снабжением… Мне горько это говорить, но истина прежде всего. В течение ближайших шести-семи недель вам может помочь только Бог».
Черчилль фактически объяснил послу, что открытие второго фронта возможно только в 1944 году. Майский записал слова премьер-министра, но не решился сообщить о них в Москву. В декабре 1941 года министр иностранных дел Англии Энтони Иден прилетел в Москву, чтобы подписать договор между двумя странами.
Сталин сразу предложил подписать и секретный протокол о послевоенном устройстве Европы, в котором Англия признавала бы советские границы по состоянию на 22 июня 1941 года, то есть вхождение в состав СССР стран Прибалтики и отторгнутых от Польши Западной Белоруссии и Западной Украины. Иден ответил, что у него нет полномочий. Договор не был подписан. Иден, вернувшись, сказал, что надо идти на уступки. Черчилль был против, но в 1942 году изменил точку зрения. Он приехал в августе 1942 года, чтобы познакомиться со Сталиным.
Из трех лидеров антигитлеровской коалиции Уинстон Черчилль был самым старомодным политиком, жившим идеалами исчезнувшей Британской империи. Несмотря на свойственный ему цинизм, его глубоко трогали благородные чувства. У Черчилля легко зарождалась эмоциональная привязанность к тем, с кем ему приходилось сотрудничать, временами даже к Сталину. Сталину приятно было, что его признают лидером мирового масштаба. Он пил коньяк с Черчиллем, делил с ним мир и рассчитывал на более доверительные отношения. Черчилль увидел партнера, с которым можно вести беседу, хотя периодически возмущался. И после очередного спора сказал своему помощнику: «Мне говорили, что русские не являются человеческими существами. Так и есть: в шкале природы они стоят ниже орангутангов».
