Мы поужинали, и я, конечно, заплатила. Он возражал, говорил, как это ему не по душе, а я намекнула, что он может навестить меня и сводить поужинать – вот и расплатится. Он решил, что это отличная мысль, и стал меня расспрашивать, где я живу, где можно будет остановиться, если он заедет, как в нашем городе с работой…
Пятнадцать лет назад он работал учителем в школе, потом переменил много мест – каждое, по его же признанию, было менее престижным, чем предыдущее, да и оплачивалось хуже – и теперь работал в амбулаторной консультативной клинике для алкоголиков. Мне показалось, что это здорово. Я уже имела дело с алкоголиками, и жизнь с ними довела меня до ручки. И вот теперь мне наконец-то попался надежный человек: ведь он не может быть алкоголиком, потому что сам им помогает, верно? Правда, он обмолвился, что официантка, немолодая женщина с сиплым голосом, напомнила ему мать-алкоголичку. А я знала, что у детей алкоголиков часто развивается алкоголизм. Но за весь вечер он не выпил ни капли, заказывал себе только минеральную воду. Я была вне себя от счастья, все думала: «Этот мужчина просто создан для меня!» Какая разница, что он постоянно меняет работу, и его профессиональная жизнь явно катится под уклон. Просто ему не везло. Он был невезучим, и это только добавляло ему привлекательности: мне было его жаль.
Он много говорил о том, как его тянет ко мне, как со мной спокойно, как мы подходим друг другу. Я чувствовала абсолютно то же самое. В тот вечер, расставаясь со мной, он проявил себя истинным джентльменом, а я нежно поцеловала его на прощанье. Я чувствовала себя очень уверенно: вот мужчина, который не лезет ко мне с сексом, а просто хочет быть со мной, потому что ему нравится мое общество. Я не восприняла это как знак того, что у него действительно могут быть сексуальные проблемы и что он просто старается не доводить дело до постели. Пожалуй, я не сомневалась: дай он мне шанс, я умею уладить все эти незначительные проблемы, которые у него есть.
На следующий день семинар закончился, и мы обсудили, когда он сможет меня навестить. Он предложил приехать за неделю до экзаменов и остановиться у меня, но это время он хотел бы посвятить учебе. У меня оставалось несколько дней от отпуска, и я подумала, что будет здорово приурочить их к его приезду, чтобы показать ему город. Но он сказал, что экзамены – слишком важное дело. Очень скоро я отказалась от всех своих планов, потому что старалась ему угодить. К тому же я все больше опасалась, что он не приедет, хотя идея оставлять чужого человека у себя дома, а самой ходить на работу не казалась мне такой уж блестящей. Но я ощущала потребность устроить все наилучшим образом и заранее чувствовала себя виноватой, если он будет недоволен. Передо мной стояла ужасно трудная задача – заинтересовать его. С самого начала его потянуло ко мне, и теперь, если он остынет, получится, что я все испортила. Поэтому я была готова стоять на голове, лишь бы его не упустить.
Мы расстались, так ничего и не придумав, хотя я предлагала ему один план за другим, стараясь решить все проблемы, связанные с его приездом. После того как мы распрощались, я впала в уныние, сама не знаю почему. Просто корила себя за то, что не смогла все уладить и сделать его счастливым.
Он позвонил мне на следующий день, и я воспрянула духом. Мои усилия были вознаграждены.
Назавтра он позвонил мне вечером, в половине одиннадцатого, и стал спрашивать, как ему поступить со своей подругой. Я не знала, что посоветовать, и так ему и сказала. Мое беспокойство росло. Я взяла себя в руки, не стала, как обычно, влезать в чужие дела и стараться все уладить. Он стал орать на меня по телефону, а потом бросил трубку. Я была уязвлена и стала думать: «Может быть, это моя вина? Ведь я не захотела ему помочь». У меня возникла непреодолимая потребность позвонить ему и извиниться за то, что я его рассердила. Но не забывайте, что я уже успела пожить с алкоголиками и регулярно ходила на встречи «Ал-Анон». Благодаря этой программе я каким-то образом удержалась от того, чтобы позвонить и взять всю вину на себя. Через несколько минут он перезвонил и извинился за то, что бросил трубку. А потом стал задавать все те же вопросы, на которые у меня по-прежнему не было ответа. Он снова разорался и швырнул трубку. На этот раз я поняла, что он пьян, но опять ощутила потребность позвонить ему и постараться все уладить. Дай я ему понять тогда, в телефонном разговоре, что беру всю ответственность на себя, мы могли бы сейчас быть вместе. Я содрогаюсь, представляя, что за жизнь меня ожидала бы. Через несколько дней я получила очень вежливое письмо, в котором говорилось, что он еще не готов к новым отношениям. И ни слова про то, как он орал на меня и швырял трубку. На этом все кончилось.
Годом раньше это было бы только началом. Он относился к разряду тех мужчин, которых я всегда находила неотразимыми: красивый, обаятельный, немножко неприкаянный, живущий ниже своих возможностей. Когда на встречах «Ал-Анон» какая-нибудь женщина говорила, что ее привлекает не сам мужчина, а его возможности, мы очень смеялись, потому что все испытали это – тягу к мужчине, подогреваемую уверенностью, что ему нужна наша помощь и ободрение, дабы максимально раскрыть свои дарования. Я отлично знала, что это такое – пытаться кому-то помочь, угодить, делать за него все и брать всю ответственность на себя. Я занималась этим в детстве, с мамой, а потом с обоими своими мужьями. Мы с мамой никогда особенно не ладили. Она постоянно меняла мужчин и, когда на горизонте возникал кто-то новый, не желала тратить время на то, чтобы заниматься мной, и сплавляла меня в интернат. Зато каждый раз, когда очередной воздыхатель ее бросал, она хотела, чтобы я была рядом и выслушивала ее рыдания и жалобы. Когда мы жили вместе, моей обязанностью было утешать и успокаивать ее, но у меня никогда не получалось делать это так, чтобы избавить ее от страданий, и она сердилась и говорила, что я ее не люблю. Потом появлялся следующий мужчина, и она снова забывала обо мне. Конечно, когда я выросла, это стало моей профессией – помогать людям. Ведь в детстве это была единственная возможность почувствовать себя значительной или чего-то стоящей. Поэтому у меня развилась потребность все больше и больше стараться быть нужной. Это была большая победа – преодолеть навязчивое желание бороться за человека, который не мог предложить мне ничего, кроме возможности ему помогать.
Тяга Сюзанны к новому знакомому
Для Сюзанны профессия, связанная с социальной помощью, была почти так же неизбежна, как и тяга к мужчинам, которые, как ей казалось, нуждались в ее утешении и ободрении. Новый знакомый сразу намекнул ей, что у него туго с деньгами. Когда она поняла намек и сама заплатила за свой сок, они обменялись важной информацией: он дал ей понять, что стеснен в средствах, а она в ответ заплатила за себя и пощадила его самолюбие. Эта тема – что он нуждается, а у нее хватит на двоих – повторилась, когда они встретились и она заплатила за ужин. Денежные проблемы, сексуальные проблемы, проблемы с близостью – те самые намеки, которые должны были насторожить Сюзанну, учитывая ее прошлые связи с ущербными, зависимыми мужчинами, напротив, стали для нее привлекающими сигналами, потому что пробудили стремление помогать и опекать. Ей было очень трудно отказаться от столь сильной приманки – мужчины, у которого не все в порядке. Ведь благодаря ее заботе и вниманию он обещал стать чем-то совершенно особенным. Сюзанна не сумела с самого начала задать себе вопрос: «Что я буду иметь от этих отношений?» Но поскольку она уже начала выздоравливать, ей, в конце концов, удалось реально оценить происходящее. Она впервые обратила внимание на то, что сама получит от этих потенциальных отношений, вместо того чтобы полностью сосредоточиться на том, как помочь этому ущербному мужчине.
