Тем не менее мы постоянно притворялись, что никаких особых проблем у нас нет. В конце концов, в мире много толстяков и пьют тоже многие. Поэтому мы предпочитали закрывать на все глаза.
Когда меня арестовали за хранение опасных наркотиков, я провел десять дней в тюрьме, а потом родители пригласили ловкого адвоката, который добился, чтобы содержание под стражей заменили лечением у психотерапевта. Пока я отсиживал эти десять дней, Алана съехала. Я ужасно на нее разозлился: думал, она меня бросила. Вообще-то мы ссорились все чаще и чаще. Оглядываясь назад, я понимаю, что жить со мной стало довольно трудно.
У меня стала развиваться паранойя, которая бывает у людей, употребляющих наркотики. К тому же я почти постоянно был пьян или хотел выпить. Алана принимала все это на свой счет: думала, что, будь она другой, я бы хотел быть с ней в здравом уме и твердой памяти, а не напивался каждую минуту. Она считала, что таким образом я от нее прячусь. Как бы не так! Я хотел спрятаться от самого себя.
Так или иначе, она исчезла почти на десять месяцев – наверное, снова участвовала в каком-то марше. Психотерапевт, который меня консультировал, настаивал, чтобы я ходил на встречи «Анонимных алкоголиков». Поскольку иначе мне грозила тюрьма, пришлось послушаться. Там я встретил людей, с которыми был знаком по улице, и через какое-то время до меня стало доходить, что мое увлечение наркотиками может плохо кончиться. Эти люди начинали возвращаться к жизни, а я все еще ловил кайф, с утра до вечера, каждый день. Тогда я перестал болтаться по встречам и спросил одного парня, не сможет ли он мне помочь. Он стал моим наставником у «Анонимных наркоманов», и я должен был ему звонить дважды в день, утром и вечером. Это значило изменить всю жизнь: покончить с друзьями, вечеринками и всем прочим, но я это сделал. Консультации психотерапевта мне тоже помогли, потому что он заранее знал обо всем, что мне предстоит пройти, и предупреждал меня. Так или иначе, у меня все получилось, и я смог расстаться с наркотиками и выпивкой.
Алана вернулась, когда я уже четыре месяца лечился у «Анонимных наркоманов», не пил и не употреблял наркотики, и сразу все пошло по-старому. Мы снова взялись за старые игры. Консультант назвал это сговором. Мы использовали друг друга, чтобы выглядеть в собственных глазах хорошими или плохими, ну и, конечно, чтобы потакать своей зависимости. Я знал: стоит мне начать все это снова, и я обязательно запью. Теперь мы даже не дружим. С тех пор, как мы перестали вместе болеть, все разладилось.
Тяга Грега к Алане
Между Грегом и Аланой сразу установилась прочная связь. У каждого была зависимость, управлявшая их жизнью, и с самого первого дня знакомства каждый сосредоточился на зависимости партнера, чтобы, по сравнению с его недугом, собственный казался менее выраженным и сильным. Потом, по мере развития отношений, они, то намеками, а то и явно, обменивались обещаниями лелеять свою болезнь, несмотря на неприятие состояния друг друга. Это очень распространенное явление среди пар зависимых людей, причем не важно, одинаковая у них зависимость или разная. Каждый использует поступки и проблемы партнера, чтобы не видеть всей серьезности собственной деградации, и чем она больше, тем больше нужен партнер, чтобы ее не замечать, чтобы еще глубже уйти в болезнь, еще больше «зациклиться» на ней, еще меньше владеть собой.
К тому же Алана показалась Грегу отзывчивой, готовой страдать ради человека, в которого она верит. Для жертвы зависимости эти качества всегда обладают магической притягательностью, потому что готовность страдать – необходимое условие для связи с зависимым человеком. Она гарантирует, что, когда дела неизбежно пойдут под уклон, жертва зависимости не окажется покинутой. Долгие месяцы прошли в ссорах, и все же только после того, как Грег оказался в тюрьме и стал для нее недосягаем, у Аланы хватило сил уйти от него, хотя бы на время. Разумеется, она вернулась, готовая начать все с того момента, как порвались узы, связывающие их.
Грег и Алана умели жить вместе, только когда оба были больны. Так и не справившись со своей склонностью к перееданию, Алана могла ощущать себя сильной и здоровой, только имея рядом постоянно невменяемого Грега. А он в свою очередь мог ощущать, что держит в узде свое пристрастие к наркотикам только на фоне ее обжорства и избыточного веса. Выздоровление Грега сделало ее болезнь слишком очевидной, и им уже больше не было хорошо вместе. Чтобы отношения между ними вошли в прежнюю колею, Алане нужно было, чтобы Грег отказался от трезвого образа жизни.
ЭРИК: сорок два года, развелся, потом снова женился.
Я был в разводе полтора года, когда встретил Сью. Преподаватель из университета, где я тренировал футбольную команду, затащил меня к себе на новоселье. И вот воскресным вечером я сидел один перед телевизором в хозяйской спальне, наблюдая футбольный матч, пока все остальные веселились в гостиной.
Сью зашла, чтобы оставить пальто, и мы поздоровались. Она ушла, но через полчаса вернулась, чтобы посмотреть, на месте ли я. Она слегка посмеялась надо мной: вот, мол, окопался в задней комнате с телевизором – и пока крутили рекламу, мы немного поболтали. Она снова ушла и вернулась с полной тарелкой всяких вкусностей. Тогда я впервые ее рассмотрел и заметил, что она премиленькая. Когда игра закончилась, я присоединился к компании, но Сью уже ушла. Я выяснил, что она преподает на факультете английского языка. И вот в понедельник я пришел к ней в кабинет и попросил разрешения угостить ее обедом в ответ на то угощение, которое она мне принесла.
Она сказала: «С удовольствием, но только если там не будет телевизора», и мы оба рассмеялись. Но это было не так уж смешно. Я не особенно преувеличу, если скажу, что, когда я познакомился со Сью, спорт был для меня всем на свете. Такая уж это штука – спорт. При желании можно заниматься только им, так что времени больше ни на что не остается. Я каждый день бегал, готовился к соревнованиям по марафону, тренировал футболистов, ездил с ними на игры, смотрел спорт по телевизору, тренировался сам.
Но при этом я был одинок, а Сью выглядела очень соблазнительно. С самого начала она уделяла мне много внимания, когда я этого хотел, и в то же время не мешала мне и не лезла в мои дела. У нее был шестилетний сынишка Тим, и он мне тоже понравился. Ее бывший муж жил в другом штате и редко виделся с мальчиком, поэтому мы с Тимом быстро подружились. Я видел, что мальчугану нужно мужское общество.
Через год мы со Сью поженились, но довольно скоро отношения между нами стали портиться. Она жаловалась, что я не уделяю им с Тимом никакого внимания, что меня никогда нет дома, а когда являюсь, меня интересуют только спортивные передачи по телевизору. Я жаловался, что она только и делает, что пилит меня, напоминая, что она с самого начала знала, какой я человек. А если ей все не нравится, зачем тогда она живет со мной? Я много раз ужасно злился на Сью, но на Тима почему-то злиться не мог и знал, что наши ссоры его огорчают. Сью была права, хотя тогда я никогда бы этого не признал. Я избегал ее и Тима. Спорт давал мне работу, темы для разговоров и размышлений, и я чувствовал себя надежно и спокойно. Я вырос в семье, где спорт был единственной темой, на которую можно было говорить с отцом, – только так удавалось привлечь его внимание. И я считал, что мужчина должен быть именно таким.
