Это был молодой человек двадцати лет от роду, беспокойного нрава и со смутными планами на будущее. Хотя положение его семьи предписывало ему со всем вниманием относиться к государственным заботам, дабы однажды самому сделаться продолжателем дел отца, – пока Артур всеми силами старался избежать той ответственности, которую налагала на него роль наследника герцогской семьи. Бо́льшую часть своего времени он предпочитал проводить за пределами родительского особняка – в кабаках, харчевнях, а порой и в домах терпимости. Вместе с несколькими приятелями, такими же, как и он, отпрысками благородных родов, юный Артур предавался кутежам и гулянкам. Дворцовым вальсам он предпочитал развеселые крестьянские танцы, а дорогому вину – пенистое пиво.
От предков он унаследовал фамильную внешность – светлые волосы, тонкую светлую кожу, прозрачные зеленые глаза. Будучи роста лишь немногим выше, чем средний, Артур достаточно хорошо управлялся с мечом и со шпагой и был также неплохим наездником. Он пользовался успехом у девушек, однако до сих пор не назвал имени своей невесты, прекрасно понимая притом, какой выгодной партией является, будучи наследником великого дома. Жизнь казалась молодому человеку слишком хорошей штукой, чтобы портить ее лишними обязательствами. Исполнить свой долг перед родом он еще успеет, говорил себе Артур, а пока какой смысл думать о подобных вещах? Вот и сейчас юный Айтверн возвращался домой с затянувшейся на всю ночь попойки.
Когда он подъехал к семейной резиденции, стражники распахнули ворота. Юноша влетел во двор и осадил покрытого пеной белого жеребца. Тот разразился заливистым ржанием, напоследок встал на дыбы, полосуя воздух ударами копыт, и лишь затем опустил их на не успевшую еще нагреться брусчатку.
– Ну спокойно, дорогой, – сказал Артур коню. – Ты, похоже, радуешься этим камням даже больше, чем я. О, небеса, меня уже собрались здесь встречать!
И в самом деле через весь двор, выйдя из дверей герцогского дворца и спустившись по мраморной лестнице, к нему уже спешил Гейрт Мердок, старик, служивший в их семье мажордомом. То был невысокий сухопарый человек, в пышном зеленом костюме и с копной седых волос, опиравшийся на дубовую трость.
– Милорд! – воскликнул он при виде Артура. – Вас не было больше суток. Простите, но я начал думать, что вы и не вернетесь вовсе.
– Ну, не вернуться вовсе я бы не смог, – ответил Артур, спешиваясь. – Чтобы не вернуться, мне пришлось бы с концами сбежать из родительского дома, а я пока к таким подвигам не готов. Здесь слишком мягкая постель и слишком красивые служанки. Мастер Мердок, давайте вы просто больше не будете обо мне беспокоиться, хорошо?
– Не так это и просто – не беспокоиться о вас, – поджал губы Мердок. – Будете в моих годах – и сами станете беспокоиться о любом пустяке.
– Ну простите, старина, но вы преувеличиваете, – сказал Артур. – Я себя и свою натуру знаю неплохо, как-никак уже двадцать зим на свете прожил. Вот чего со мной никогда не случится – так это того, чтобы я стал беспокоиться о пустяках. Мой отец дома, к слову сказать?
– Нет, герцог приезжал вскоре после полуночи, сразу лег спать, а на рассвете отправился обратно во дворец, – сказал мажордом. – Я не хочу показаться читающим вам нотации, молодой господин, однако однажды и вам придется вести подобную жизнь.
– Я никогда не буду вести такую жизнь, как мой отец, – ответил Артур рассеянно, расчесывая попутно коню, жеребцу дарнейской породы по кличке Вихрь, роскошную белую гриву. – В этом я вам могу хоть на Писании поклясться… Вы меня простите, мастер Мердок, но батюшка придает государственным заботам слишком много внимания. Наша страна не рассыплется на куски, если один из лордов станет чуть меньше думать об ее благе. Когда я стану герцогом… надеюсь, это не скоро еще случится… так вот, когда я стану герцогом, я и не подумаю быть таким, как отец.
– Вы молоды, Артур, – сказал мажордом очень серьезно, – и даже не представляете, что тот долг, который мы на себе носим, зачастую не нами самими на себя взвален.
Юноша посмотрел на него в упор.
– Может быть, – сказал он. – Но я постараюсь бегать от чужих долгов так долго, как только смогу.
Мердок лишь покачал головой и ничего не ответил ему. Видно было, впрочем, что он недоволен. Откуда-то высунулась пара грумов, вознамерившихся отвести Вихря на конюшню. Как будто не привыкли, что Артур всегда делал это сам, не прибегая ни к чьим услугам.
– Я сам, – в который раз сказал им юноша, беря дарнейца за поводья. Тот на мгновение уткнулся носом ему в плечо.
На конюшне, как всегда, было тепло и сухо, по стенам бодро трещали факелы. Айтверн завел жеребца в стойло, снял с него сбрую. Лошади любили его, сколько он себя помнил. Первый раз юноша залез в седло, едва научившись ходить. Слуги смеялись, что он больше похож на астарийского всадника, из тех, что всю жизнь проводят в седле, а вовсе не на иберленского аристократа. Может быть, все дело было в его родословной. Ведь фэйри всегда ладили с животными и ездили обычно на неоседланных конях, а герцоги Запада происходили от истинных, высоких фэйри, в незапамятные годы владевших землей. От последних на свете драконов, что пришли некогда к эльфам, сотворили себе тела, подобные их телам, и стали обучать сидов тайнам древнего колдовства. Когда человеческий род, тесня эльфийский, утвердился на этих землях, предки Айтвернов примкнули к нему. Тогда они лишились бессмертия и утратили способность принимать обратно драконий облик, став почти во всем людьми. От драконов к эльфам, от эльфов к людям – такова была легендарная история его дома, хотя Артур и не знал, правдива ли она.
Юноша принялся чистить коня. Он никогда не чурался этой обязанности. Единственная грязь, которой стоит опасаться, – это пятна на чести, но никак не пятна на одежде. Потомок многих поколений верно служивших королю рыцарей, сам уже два года как удостоенный титула «сэр» и полагающихся по такому случаю серебряных шпор, Артур Айтверн твердо знал, что ни при каких обстоятельствах не уронит своего доброго имени.
Собственное будущее виделось ему исключительно в радужных тонах. Отец еще далек от старости, более того, пребывает в самом расцвете сил, а значит, пройдет немало лет, прежде чем Артуру придется занять его место, унаследовав герцогский титул и все, к нему прилагающееся. А до тех пор можно смело радоваться жизни. Пока что молодой Айтверн, пройдя службу у одного из могущественнейших иберленских вельмож, отточившую его воинское искусство, предавался размеренной столичной жизни, но знал, что бесконечно она не продлится. Скоро обязательно грянет война – на границах давно уже было неспокойно. Артур думал еще какое-то время посидеть дома, может быть, полгода или год, чтобы этой войны дождаться. Соседи уже давно ходили набегами на окраины Иберлена, и скоро, видимо, дойдет до больших сражений. Но пока до них дело не доходило, а сидеть в какой-нибудь пограничной крепости в ожидании стычки, которая невесть когда еще случится, Артуру не хотелось. Он на эти стычки насмотрелся, еще когда ходил в оруженосцах у герцога Тарвела.
Напоследок вновь расчесав дарнейцу гриву, Айтверн поднялся в дом. Вокруг уже вовсю кипела дневная суматоха, туда и сюда сновали направлявшиеся по делам слуги. Прошмыгнув в свои покои, Артур наскоро воспользовался ванной комнатой. Он умылся водой, текущей из крана, лезвием сбрил с лица трехдневную щетину, изучая отражение в зеркале. Затем наследник драконьих герцогов натянул свежую одежду. Изумрудно-зеленый с золотым шитьем камзол пах почему-то полевыми цветами – а может, ему так просто показалось от бессонницы. Спать не хотелось, хоть убей. Хотелось плясать и веселиться, отсюда и до самого Судного дня.
