Будучи большим фанатом бокса, я подумал: то, что достаточно хорошо для Мохаммеда Али, достаточно хорошо для меня. “Да, зовите.”
Он заштопал рану, наложил всю эту скрепляющую хрень, и у него это почти не заняло времени. Я вернулся на сцену и продолжил. Но голова болела адски.
Некоторые люди слегка сходят с ума: они бросают всякую дрянь. Они не собираются повредить тебе, просто делают глупости. После происшествия Оззи прокричал: “Долбанные идиоты!”, но ему было можно. У него в тот день был день рожденья. Для того, чтоб это отметить, на сцену выкатили торт, из которого выпрыгнули девчата.
Шоу в “Madison Square Garden” продолжаются, а торт определённо достался этому.
40. Я в “Экстазе”
Когда мы писали песни для будущего “Technical Ecstasy”, мне очень помог Джералд Вудрофф, так как теперь у меня был тот, с кем можно было опробовать идеи. Команда не вставала раньше двух часов пополудни, так что я частенько приходил в репетиционную пораньше поработать над идеями с Джералдом. Хорошо было иметь кого-нибудь рядом, кто мог поддерживать гармонию, пока я играл соло.
Опять же паб был расположен неподалёку, так что довольно часто все уходили туда, включая меня. Тем не менее мы смогли уложиться в шесть недель, чтобы написать материал для “Technical Ecstasy”, отрепетировать его и быть наготове. Мы отправились в “Criteria Studios” в Майами. Нам сказали, что её использовали The Bee Gees, Fleetwood Mac и The Eagles. На самом деле The Eagles записывали “Hotel California” в то же время, когда мы были там. Иногда им приходилось останавливаться, потому что мы сильно шумели, и шум просачивался в их студию: “Ррррр!”
Но место было замечательное. Я торчал в студии постоянно, принимая большое участие в производстве. Я находился там день и ночь, в плоть до того, что Оззи даже заявил: “Это альбом Тони.”
Мы остановились в West Pulm Beach, так что остальные пропадали на пляже. Я понимаю, что звучит это, как перетягивание одеяла на свою сторону, но это то, что было. Они захотели сбросить это на меня, они доверяли мне в этом вопросе, поэтому мне и пришлось заниматься этим.
Было и несколько адских хохм, особенно когда мы разыгрывали Билла. Он не позволял прислуге убираться в своей комнате. Однажды нам привезли в немалом количестве этого нереально ужасающего, вонючего сыра Горгонзола, и пока кто-то заговаривал Биллу зубы, я проник в его комнату и подложил кусок ему под кровать. Несколько дней спустя я зашёл туда вновь, запашок стоял зверский. Я начал: “Фу, Билл, что за запах?”
“Не знаю, откуда, должно быть от одежды.”
“И когда ты собираешься постирать её?”
“Да-да, постираю.”
Он так и не обнаружил сыр под кроватью. Воняло действительно мерзко. Да от него и самого начало нести, как от того сыра. Когда тётки из прислуги наконец-то добрались до его комнаты, они, наверное, упали замертво.
Однажды вечером в студии мы нарядили Билла Гитлером. Он уже был подшофе, так что это было просто. Мы достали скотч, ядрёный такой, который липнет ко всему, и наклеили ему на голову, уложив его причёску в стиле Гитлера. Также мы приделали ему жиденькие усики. Одели его в униформу и всё такое, и ему это всё доставляло удовольствие, до тех пор, пока мы не попытались снять с него всю хрень. Мы не могли отклеить скотч от его головы, так как любая попытка отцепить ленту означала - рвать волосы. Так что преимущественно мы ему их срезали. К тому времени он был уже достаточно бухой, чтобы отдавать себе отчёт в том, что мы сотворили. До следующего утра. Он был не слишком доволен. Вид у него был ещё замызганнее, чем обычно.
Энди Гибб (Andy Gibb) записывался в студии сразу после нас. С ним постоянно была кукла, вся такая правильная, со светлыми волосами и в красивой одежде. Мы решили купить такую же и переделать её в куклу Билла Уорда. Один из работавших у нас парней был настоящим художником, он перемешал волосы, наложил бороду и превратил одежду в тряпьё. Выглядело в точности как Билл. Мы установили её на пульт. Однажды Энди зашёл послушать, чем мы занимаемся. Увидел куклу и спросил: “А это кто?”
Мы ответили: “Это Билл Уорд.”
Энди был ошеломлён: “Значит и у Билла есть кукла?”
Как-то раз мы выбрались в один клуб в Бирмингеме в какой-то совершенно неподходящий час. Там мы опрокинули по несколько рюмашек и вышли к озеру неподалёку. Билл был в жопу улит, мы поместили его в лодку и отпихнули от берега.
А потом ушли.
В другой раз мы отнесли изрядно накачанного Билла в парк, уложили на лавочку и прикрыли газетами так, что выглядел он, словно старый бомж.
И снова бросили его одного.
Однажды, когда он набрался в говно, мы отнесли его в постель и попытались снять брюки. Когда мы потянули за них, одна штанина оторвалась. На следующий день он спустился вниз, и на нём всё еще были те брюки, одна штанина есть, а другой нет. Он даже внимания не обратил на это.
Был случай, когда в отеле “Sunset Marquis” в Лос-Анджелесе мы сварганили большой плакат, гласящий: “Я - гей, зайдите навестить.” Мы взобрались на его балкон и повесили плакат. Обычная глупость. Менеджер отеля увидел вывеску и пристал к Биллу, чтоб тот её снял, но он ничего не подозревал и не понимал, что происходит. Управляющий настаивал: “Там большой плакат висит, и я хочу, чтоб Вы его сняли.”
А Билл ему: “Плакат? Что за плакат?”
Конечно, он вышел на балкон и понял, в чём дело.
“Ааааа!”
Он часто вывешивал на балконе свою обувку, чтоб та проветрилась. Вставал он поздно, я к тому времени уже несколько часов бодрствовал, так что у меня было время влезть к нему на балкон, наполнить его башмаки землёй и посадить туда каких-нибудь цветочков. И в такие истории Билл попадал постоянно.
Удивительно, как мы его с ума не свели. И доставалось всегда именно ему. А если мы ничего такого не делали, он спрашивал: “Я что-то не так сделал?”
“Да нет. Ты к чему это?”
“Ну, вы мне сегодня ничего не устроили.”
Теперь он уже другой. В последних турах он реально вставал к завтраку. Он изменил образ жизни на более здоровый. С тех пор, как у него был сердечный приступ, он бросил курить, ну, да он всё бросил.
“It’s Alright” была песней Билла. Хотя он пел всё время, будучи в The Rest, это была первая вещь, которую он спел на альбоме Black Sabbath. Мы подбадривали его, уговаривая вставить её в альбом, так как это была хорошая песня, и Оззи она нравилась.
“Dirty Woman” - песня о проститутках, когда мы были во Флориде, вокруг крутились такие, и Гизер написал об этом песню. Это не о том, как мы ходили к проституткам. Ну, мы ходили раз или два в начале карьеры. Когда-то давно однажды, когда мы были в Амстердаме на улице Красных Фонарей, я зашёл в одно из таких заведений. Я был пьян, и мне хотелось спать. Звучно захрапев, я перебрал со временем, и следующее, что помню - это парня, орущего мне: “Где деньги?”
