Потом я встретился с одним пианистом и его барабанщиком. Они были гораздо старше меня и спросили, не мог бы я поиграть с ними в пабе. На самом деле я еще не слишком умел играть, но им показалось, что я ничего. Это было всего пару раз, я невероятно нервничал, сидя там с этими парнями, но это было то, чем я потом хотел заняться снова.
“Чтоб мне провалиться, выступление! В пабе!”
Мне по возрасту и находиться-то там не положено было, но это было самое первое мое выступление.
Рон (Ron) и Джоан Вудворд (Joan Woodward) жили в паре домов от нашей лавки. Рон часто к нам заходил. Он и мой отец болтали, покуривая вместе, каждый вечер. Он проводил у нас больше времени, чем у себя дома и стал чуть ли не еще одним приемным сыном. Он был старше меня на десять или пятнадцать лет, но мы с ним как-то сдружились. Я уговорил его купить бас-гитару. Он начал учиться играть и мы даже пару раз выступили. И каждый считал нужным заметить: “Он староват немного, не так ли?”
Я на это отвечал: “Он мой друган, и он хочет играть в команде.”
Вот так все тогда было; твой дружок вполне мог играть в твоей группе.
“Он играть умеет вообще?”
“Ээ, нет, не умеет, но он мой друган!”
Были у нас ритм-гитарист и ударник. Мы репетировали по три раза в неделю в молодежном клубе. Это было круто. Перейти от занятий ерундой в одиночестве в своей комнате к музицированию с другими людьми - это была фантастика. Найджел (Nigel), ритм-гитарист, был немного заносчив. Однажды он пел, и вдруг его долбануло от микрофона, потому что тот не был заземлен. Он начал кататься по полу в конкретном электрическом шоке. Его никто особо не любил, так что все решили, что поделом ему. Нам удалось в конце концов отключить ток, так что он выжил. Бесспорно, он поправился и стал здоров как бык, здоров как никогда на самом деле. Похоже это пошло ему на пользу. Но надолго он у нас не продержался, как и сама группа, впрочем.
Я ждал не дождался выпуска из школы. Я ее не любил, и я не думаю, что самого меня там сильно любили. Все заканчивали школу в пятнадцать, если только не продолжали учиться и не поступали в колледж. Пятнадцать, и наконец все, ты на свободе. Так и у меня было. Настоящее облегчение. Я принялся за поиски работы, к тому же я еще больше стал заниматься на гитаре.
Я постоянно совершенствовался, и поэтому я намного перерос уровень типов вроде Рона Вудворта, так что я присоединился к другой команде, показавшейся мне очень неплохой, The Rockin’ Chevrolets. Шел наверное 1964-й год тогда, и мне было шестнадцать или вроде того. На мой взгляд они были настоящими профессионалами. Они в совершенстве играли несколько вещей The Shadows, и так как пара парней была постарше меня, они также играли много рок-н-ролла. Никогда сильно не фанател он Чака Берри (Chuck Berry), Джина Винсента (Gene Vincent) и Бадди Холли (Buddy Holly), но теперь пришлось окунуться и в такую музыку тоже.
Певец, Нейл Моррис (Nail Morris), был самым старшим в группе. На басу играл парнишка по имени Дэйв Уоддли (Dave Whaddley), барабанщика звали Пэт Пегг (Pat Pegg), а ритм-гитаристом был Алан Меридит (Alan Meredith). Тогда-то я и повстречался с сестрой Алана, Маргарет. Вообще-то мы были помолвлены. Наши отношения продержались гораздо дольше, чем просуществовали The Chevrolets.
Я не помню, как я оказался в этой группе. Может, объявление в витрине музыкального магазина увидел. Такова жизнь, ты ошиваешься у музыкального магазина или ходишь смотреть, как играют другие команды, так и знакомишься с людьми.
Предки мои подозрительно относились к тому, что я выступаю в пабах с группой. Они даже настаивали, чтобы я в положенное время возвращался домой, но вскоре они примирились с этим, в том числе и потому, что я приносил немного денег. The Rockin’ Chevrolets облегчили мою участь, наведавшись сначала к моей матушке. Они пришли, она угостила их сандвичами с беконом. В последующие годы она точно также поступала и с Black Sabbath, абсолютно также, она спрашивала, не хотят ли они перекусить. Всегда. Такая вот она была мама.
The Rockin’ Chevrolets начали получать все больше работы. У нас у всех были красные костюмы из ламе, и мы одевали их на выступления. У меня было мало денег, чтобы тратиться на костюм, но ты должен был выглядеть соответствующе. По выходным мы играли в пабах. Один из пабов был в дурном районе Бирмингема, и каждый чёртов раз, когда мы там играли, случалась драка. Получается, мы составляли этим дракам музыкальное сопровождение. Мы и на свадьбах играли, закончилось все тем, что мы стали играть в общественном клубе перед людьми вдвое старше нас и услышали: “Ууу, вы чересчур громкие!”
Все становилось серьезнее, и мне захотелось гитару получше. Burns были одной из тех компаний, которые выпускали леворукие гитары, такую я и взял себе, Burns Trisonic. На ней был регулятор “звук трисоник”, чтобы это не обозначало. Играл я на ней только до тех пор, пока не нашел наконец леворукий Fender Stratocaster. И еще у меня был усилитель Selmer, со встроенным эхо.
The Rockin’ Chevrolets распались из-за того, что выгнали Алана Меридита. Следующей моей группой должны были стать The Birds & The Bees. Меня прослушали, и я получил работу. Они были профессионалами, много работали, и на повестке дня стояла поездка в Европу. Я решил пойти на это, бросить свою работу и стать профессиональным музыкантом. В то время я работал сварщиком на заводе. Я вышел на работу в пятницу утром, в мой последний рабочий день, и во время ланча заявил матушке, что не вернусь отрабатывать до вечера. Но она сказала, что я должен, дабы покончить с работой должным образом.
Так я и сделал. Вернулся на работу.
И весь мой мир разбился на осколки.
6. Почему бы вам не сделать мне только пальцы?
В общем, как я и сказал, это был мой последний рабочий день. Одна женщина там изгибала металлические детали, а я их сваривал. В тот день она не пришла, поэтому меня поставили за ее станок; иначе мне делать было бы нечего. Я за ним ни разу не работал и не знал, как это делается. это был большой гильотинный пресс с ножной педалью. Закладываешь лист проката и нажимаешь ногой на педаль, а он с громом опускается и изгибает металл.
С утра все шло своим чередом, но когда я вернулся с ланча, то нажал на педаль и опустил пресс себе на правую руку. Рефлекторно я отдернул ее и оторвал подушечки пальцев. Распрями ладонь и проведи черту между кончиками указательного пальца и мизинца: выходящие за эту линию части средних пальцев и оттяпало. Там торчали костяшки пальцев. Кровь была повсюду. Я был в таком шоке, что даже не чувствовал боли в руке.
Меня отвезли в больницу, и вместо того, чтобы кровь остановить, мою руку засунули в пакет. Он быстро заполнился, и я думал, что до тех пор, пока дождусь помощи, истеку там кровью насмерть!
Немного погодя кто-то приволок в больницу отхваченные кусочки, в спичечном коробке. Они были черными, абсолютно испорченными, так что приделать обратно их уже не смогли. В конце концов, срезали кожу с моей руки и приспособили к костяшкам травмированных пальцев. Ногти были вырваны. Они взяли один из обрубков с приладили обратно, так чтобы ноготь мог расти, пересадили кожу, на этом все и закончилось.
