Как эти слова вы перекладываете на жизнь?
Не надо половинчатых действий, они не приведут к победе.
Ваш папа разрешал вам когда-нибудь держать в руках штурвал?
Разрешал. Из-за этого я и не пошёл в лётчики. За романтикой почувствовал ремесло. Трудное, красивое, но ремесло. Мечта о небе, о свободе, о полёте — это, конечно, красивая мечта, но в повседневной работе лётчиков куча рамок и ограничений, которые не совсем соответствуют моему характеру. Адреналин присутствует, но не в той мере, в какой видится на расстоянии. К десятому классу у меня зародились сомнения, и по совокупности причин я принял решение не идти в лётное училище, а поступать в гражданский вуз.
Неужели вы ещё ребёнком умели так системно анализировать?
Почему вы удивляетесь?
Потому что если есть мечта о небе, она не поддаётся анализу.
Мечту о небе я частично реализовал, занимаясь парашютным спортом. У меня на счету шестьдесят четыре прыжка. Знаете, что самое главное я понял благодаря прыжкам с парашютом? Что за мою собственную жизнь мне нравится отвечать самому. В самом начале, когда ты делаешь первые прыжки, парашют для тебя складывает девушка-инструктор. И только потом, гораздо позже, тебе разрешают это делать самостоятельно. Может быть, ты делаешь это не настолько филигранно, как делает инструктор, но ты делаешь это сам. Помню, как я почти физически почувствовал, что стал взрослым. Появилось ощущение, что свою жизнь больше всех я доверяю только себе.
Скажите мне честно: вам было страшно?
Конечно, это противоестественно — шагнуть в километр под тобой. Но к этому можно привыкнуть, поэтому страх нивелируется. Не стану вам говорить, что я большой поклонник парашютного спорта. Голый адреналин — это не моё. Он для меня скучен своей голостью.
И вот вы не поступаете в лётное училище, а поступаете в гражданский вуз. Родители, как я понимаю, ваш выбор одобрили?
Родители всегда на нашей стороне — мы с сестрой привыкли к этому правилу. Несмотря на то что с точки зрения приспособленности к жизни я был подготовлен хорошо, мама сказала, что для меня будет лучше, если я буду жить в центре Челябинска — до университета пять троллейбусных остановок. Сняли мне комнату в двухкомнатной квартире около «Детского мира», по соседству с женщиной, которая будет за мной присматривать. Если честно, я этим тяготился. Под присмотром я прожил совсем немного и переехал к товарищу-одногруппнику. Помню, пока жил около «Детского мира», по субботам после института пешком ходил в Публичную библиотеку. Ранняя осень, деревья в золоте, я иду по проспекту Ленина и захожу в святая святых. До сих пор помню то благостное настроение. В Кустанае бывали ситуации, когда я долго не мог найти нужную книгу, а в Публичной библиотеке было всё, что я хочу. В тот период меня особенно интересовала эволюция мыслей об экономике, я читал «Историю экономических учений» и мне страшно это нравилось.
Книги для вас наделены волшебством?
Конечно. Книги вообще наделены особым магическим свойством. В них чья-то душа, чей-то ум. Не зря говорят, что рукописи не горят. Каждый раз, когда приезжаю в «Библиоглобус», говорю директору: какая красивая у вас работа! Моя мечта: стеллажи от пола до потолка, заставленные книгами. Когда-нибудь я её осуществлю.
Когда вы входите в новое, что для вас эта дорога: небо, море, поезд?
Такими парадигмами я не думал. Любое новое — это вызов самому себе. Это ответ на вопрос: если не я, то кто? Лет до двадцати семи я оглядывался на оценку других людей, для меня это было важно, притом что это мешало спокойной и сосредоточенной работе. В какой-то момент наступили уверенность и осознание, что у меня получается, что я многое умею, и я начал смотреть на новую дорогу как на спорт. Поскольку много лет последовательно занимался борьбой, такое сравнение дало мне дополнительную силу.
Вы когда-нибудь правила нарушали?
(Смеётся). Дорожного движения? Конечно.
А если шире?
Необходимо вспомнить, где были жёсткие рамки, чтобы ответить вам на этот вопрос. Вспомнил. Когда я работал управляющим банком, в банке оказался проблемный клиент. Приличный залёт, говоря на банковском языке. Кредит был выдан ещё до моего прихода, и я спокойно мог отдать эту проблему в управление головного банка в Москву и дистанцироваться. Но я решил участвовать, причём нестандартно. Мы нашли заинтересованных лиц со стороны клиента, вывели часть активов, без потерь вернули деньги банка. Мне тогда было совсем немного лет, но я понимал, что эту ситуацию можно решить только нетипичным поведением. Формализм не близок мне по духу. Если ты мыслишь как предприниматель, а не как функция, правильное решение находится быстрее.
Сейчас, занимая должность директора строительной компании «Легион», вы к ней относитесь как к родной?
Вы под неожиданными углами смотрите на ситуацию, мне надо примерить. Само слово «родная» подразумевает привязанность, а я не могу сказать, что привязываюсь к тем местам, где работаю. Меня всегда восхищали настоящие предприниматели, их образ мыслей, умение рисковать. Когда Александр Сергеевич Букреев предложил мне возглавить его компанию, я поначалу сомневался. Говорю ему: вы очень сильный лидер, меня на вашем фоне будут воспринимать слабо. Он ответил: я отойду в сторону. Конечно, для меня это профессиональный рост. Но мне иногда кажется, что можно делать больше. Как говорит мой друг, ты всё время в прыжке.
Одно другому не противоречит.
Возможно. Но есть негативная сторона — моя устремлённость в будущее мешает чувствовать и ценить настоящий момент.
Неумение находиться здесь и сейчас часто вызывает беспочвенные перепады настроения и ощущение эмоциональной усталости. Вам знакомы такие состояния?
Иногда случаются такие перепады настроения, что я ухожу в себя и замыкаюсь. Не могу объяснить себе и близким, отчего такое случается. Будто другой человек выступает на первый план. В такие моменты говорю себе: ну что ты как придурок, это же не ты! Проходит быстро.
Вас называют генератором идей, и факты это доказывают. Какой своей идеей вы гордитесь особенно?
Если говорить про рисковую идею, то это торговый комплекс «Фиеста». Не самое лучшее местоположение, не самое лучшее время для строительства. В тот период уже открылись «Родник», «Куба», но я убедил собственников пойти на этот риск, и мы выиграли. Не набрали бы арендаторов, не возбудили бы интерес у потребителей — понесли бы потери. Это был один из первых дисконтных центров в России. Я понимал, что это вопрос убедительности — ты продаёшь идею третьим лицам, которые сидят в Москве. Для тебя это риск, а для них — смелость. Надо отметить, что Дмитрий Бухарин и Анатолий Полухин прекрасно понимали и чувствовали точность этой идеи и полностью поддерживали меня, поэтому всё получилось. Этот рынок очень узкий даже в масштабах России, ключевые игроки все знакомы. Профессионалы нас зауважали.
